Полукровка. Крест обретенный
Шрифт:
Однако, к немалому его облегчению, никаких собак внутри домика не оказалось. Перед Сергеем на проваленном и засаленном, но явно когда-то дорогущем диване, за столом из ящиков восседал колоритный дядька с усами, который весело и хищно посмотрел на него и на мальчишку.
«Посланец богов» что-то объяснил более старшему богу, и тот снизошел до Сергея Эдуардовича, произнеся несколько фраз на ужасном, но вполне внятном для несчастного адвоката английском языке.
— Привет, приятель. Кифа говорит, что ты русский, а ты утверждаешь
— Я и есть русский армянин, — обрадовался Сергей Эдуардович, ловя себя на том, что говорит с такой напряженной артикуляцией, словно бы объясняется с двухлетним ребенком.
— Ты мне не крути, — пригрозил бог. — Я сам понтиец, и армян на своем веку перевидал столько, сколько ты девок не перещупал. Армяне — они во! — Бог изобразил что-то важное, подвижное и… возвышенное. — А ты — во, — и он сразу сник, скрючился, почти исчез.
— Я, между прочим, адвокат, — обиделся Сергей Эдуардович.
Бог расхохотался еще обиднее своего посланца.
— Ладно, черт с тобой, адвокат — так адвокат… Но здесь-то, в Афинах тебе что нужно?
— У меня здесь важное дело, — заторопился навстречу пониманию Сергей. — Очень важное дело, от него зависит человеческая жизнь…
— Дело? Это хорошо. А деньги у тебя есть?
— Были бы деньги — разве бы я стоял тут перед тобой?
— Тоже верно. Но без денег, сам понимаешь, никуда. Это тебе не ваш Советский Союз. — Сергей Эдуардович согласно и постыдно наклонил голову. — Что ты умеешь делать?
— Я… Я… я в стройотряде свинарник строил! И еще грибы хорошо умею собирать. Ягоды хуже, — честно добавил он после некоторой заминки.
— Да, негусто. Ну-ка, покажи руку. — И бог без всякого стеснения закатал рукав Сергея Эдуардовича. — И тут негусто. Ладно, там поглядим. Эй, иди, сбегай, приведи сюда Сократа, — приказал он посланцу.
«Ну, вот, теперь, кроме богов, пошли и философы», — скептически заметил поуспокоившийся и начинающий пробуждаться к новой жизни Сергей Эдуардович, понявший из слов, обращенных к мальчишке, лишь одно…
Через полчаса могучий Сократ вручил Габузову складывающийся картонный домик на одного человека и показал место за бочками с жирными зелеными оливками.
— Место фартовое, не пожалеешь. А насчет одежды — тебе ее выдавать не нужно, у тебя в самый раз, — медленно, с расстановкой проговорил Сократ. Во всяком случае, именно так понял его слова Габузов. — Расчет у нас ежедневный, вечером по окончании рабочего дня. Если не будешь халтурить и постоянно устраивать перекуры, сможешь заработать порядка пяти тысяч драхм.
— У меня и сигарет-то не осталось, — проворчал Сергей, включив в башке калькулятор.
После сложных математических подсчетов получилось что-то близкое к обещанным Жорой двадцати долларам. В принципе, не так уж и плохо. Вполне соизмеримо с оплатой труда не хватающего звезд с неба питерского адвоката.
— Как долго планируешь у нас
— Там поглядим, — буркнул Габузов, копируя своего нового босса и уже через полчаса влился в пеструю, веселую, злую и бесшабашную толпу пирейских биндюжников…
Физическая работа на свежем воздухе пошла ему заметно на пользу. Уже к полудню весь похмельный синдром вышел с трудовым потом, и только тогда Габузов ощутил, насколько чертовски голоден. Теперь запахи, доносящиеся из псаротаверны, были восхитительно-манящими и вызывали обильное слюноотделение. Однако же денег не было ни гроша, и пришлось ограничиться теми самыми оливками из бочек, заедая их мятыми помидорами, подобранными из какого-то бесхозного ящика.
Вечером, получив от Сократа дневной заработок — четыре мятых бумажки номиналом в тысячу драхм 6, - Сергей немедленно одну из этих бумажек проел. После лепешек, брынзы и сувлаки, запитых уже знакомой «физико-металлико непо», бывшего адвоката так сморило, что он еле-еле доковылял до своей хибарки.
Однако ночью Габузов спал плохо, а потому он выполз из своего домика еще затемно. Нетренированные мышцы адски болели после вчерашней нагрузки, и Сергей решил немного прогуляться перед началом нового трудового дня. Он побродил по причалам, пробубнил что-то про «розовоперстую Эос» и свернул к дощатому строению, откуда одуряющее пахло свежезаваренным кофе и свежеиспеченными лепешками.
Позавтракав, Сергей потратился еще и на пачку греческих сигарет, привлекших его как сравнительной дешевизной, так и совсем не греческим, а наоборот, почти петербургским названием «Карелия». Он с наслаждением затянулся и заказал еще чашечку густого бодрящего кофе.
«А что?! — подумал в этот момент Габузов. — В принципе, так жить можно. Убедите меня, что здесь хуже, чем в подвале у Михал Михалыча… Но долго засиживаться здесь времени нет… Ч-черт, надо срочно найти способ связаться с Головиной и предупредить ее… Но как? Рассказать все этому усатому, из псаротаверны? Он здесь самый главный, может, чем и поможет?… Ладно, постараюсь при случае разыскать его…»
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ПОГЛЯДИ, СЕСТРА МОЯ, ПОГЛЯДИ!
Несколько дней, проведенные на шикарной вилле Тер-Петросянов, пролетели словно волшебный калейдоскоп. Самсут постоянно куда-то возили, чем-то кормили, что-то показывали, с кем-то знакомили, во что-то одевали. Время неслось настолько стремительно, и дни ее были настолько насыщены событиями и впечатлениями, что бедная петербургская учительница падала каждый вечер в свою постель и засыпала без задних ног от усталости…