Полукровка. Крест обретенный
Шрифт:
Расставшись с Ангелосом, Габузов вышел на площадь Омония. Да, ничего больше сделать здесь ему уже не удастся. Он, увы и ах, вовсе не вездесущий посланец неумолимых богов. Более, того он даже не успеет заехать попрощаться с Евтифроном и остальными — а ведь что бы он делал без них? Кстати, итальянская тачка от портовых грузчиков ему теперь также не светит. Отмажут господина Кристионеса, это уж к гадалке не ходи.
«А, может, плюнуть на все, да и прожить весь век нелегалом в порту? — подумалось вдруг Габузову. — Да куда там! Греческая полиция —
«Стоп, Серега! А как же Самсут?… Нет, ни фига! Настоящая одиссея заканчивается только тогда, когда главный герой все-таки добирается до своей Пенелопы. А уж теперь сам Бог велел повстречаться. Чай, отныне Габузов ей не чужой человек — можно сказать из греческих застенков вытащил… Сколько там у нас до отлета?… Пять с половиной часов?… Так отсюда до Кифисии на тачке минут двадцать, не дольше. Так что успею. А если нет, то и ладно — полечу следующим рейсом. Вполне могу себе позволить, я теперь человек состоятельный. И вообще, как говорит Толян, дайте же человеку раз в жизни спокойно!»
Первые часы, проведенные в Париже, промелькнули для Самсут, как картинки в калейдоскопе. Толпы народа, бешеные огни реклам, чехарда особняков и дворцов, слепящие струи фонтанов. Про последние она, правда, с торжеством отметила, что Петергофские-то будут явно побогаче.
Прогуляв и прокутив всю ночь и всё утро, они лишь к полудню добрались до дома Габриэль на фешенебельной авеню Ваграм, в двух шагах от площади Звезды.
— Родители где-то в Ираке, в командировке, места много.
— А все-таки правильнее было бы, если бы Самсут поехала ко мне, ведь как-никак это дело Дереника, — вздохнула Ануш.
— А я вообще-то учу русский, — неожиданно ни к тому ни к сему вставила Берта.
— Ваши доказательства ничего не стоят! — победно парировала Габриэль. — Зато у меня никого нет, кроме приходящей горничной, — заключила она, и все признали этот довод неоспоримым, ибо в семнадцать лет он действительно перевешивает все остальные за и против.
Тут раздалась трель телефонного звонка, Габриэль вышла в другую комнату и сняла трубку.
— А на завтра перенести нельзя? — услышала Самсут ее капризный голос и почувствовала некоторую гордость: все-таки не совсем забыла французский язык, бывший у нее в «Герцовнике» вторым после английского…
— …Самсут, дорогая, наши планы на вечер, к сожалению, меняются, — доложилась Габриэль, возвратясь в гостиную. — Сейчас вы примете душ и ляжете отдохнуть. Вам обязательно нужно поспать, хотя бы часика три-четыре. Потом мы попьем чая, а после чая нам предстоит еще одна прогулка — Мэтр Шарен ждет вас в своей конторе на Фобур-Сент-Оноре, пять.
— А кто этот господин?
—
В полдень у ворот виллы Тер-Петросянов остановилось такси, из которого выскочил высокий, худой молодой человек. Он подбежал к воротам, нажал на кнопку звонка и в ответ в коробке динамика зазвучал недовольный голос охранника.
Габузов не понял ни слова, но как можно медленнее и четче произнес:
— Кирья Самсут Головина, параколо…
Динамик разразился совсем уж неразборчивой тирадой.
— Дэн каталавэно… — в отчаянии произнес Сергей. — Speak English, please.
— Дэн каталавэно, — эхом отозвался динамик и заглох.
Габузов в отчаянии забарабанил в ворота, но никакой реакции не последовало.
Сергей Эдуардович постоял минутку-другую, плюнул и понуро направился к терпеливо ожидающему такси.
Но тут в самом центре ворот бесшумно отворилась калитка, и показался низкорослый человек в высокой феске. Коротышку сопровождал, поигрывая желваками и резиновой дубинкой, хмурый амбал в черном. Амбал ткнул дубинкой в направлении Габузова, после чего человек в феске и Сергей сделали по несколько шагов в направлении друг к другу.
— Вы спрашивали про мадам Головину? — поинтересовался коротышка по-английски.
Габузов молча кивнул.
— Вы журналист? Учтите, что никаких сведений для прессы мы не даем.
— Я не журналист. Я адвокат, из Петербурга, и мне надо срочно переговорить с Самсут Головиной.
— Адвокат из Петербурга? — переспросил коротышка и неожиданно улыбнулся. Улыбка его была теплой, лучистой. — Уж не тот ли самый легендарный Макар из порта, неофициальный помощник старины Ангелоса?
Габузов вновь кивнул.
— Наслышан, наслышан… Благодаря вашим усилиям справедливость восторжествовала. Сожалею, что до сих никак не представлялось случая выразить вам глубочайшую благодарность от лица семьи, которую я имею честь представлять… — человечек в феске с важным видом протянул пухлую ладошку. — Дереник Дарецан, ваш коллега. Позвольте засвидетельствовать вам свое глубочайшее профессиональное восхищение. Ради своей клиентки вы проделали невозможное. Поверьте, я говорю это абсолютно искренне, даже несмотря на то, что именно ваше расследование уже спровоцировало немалый скандал вокруг нашего семейства… Впрочем, я всегда недолюбливал Савву — очень уж скользкий тип.