Полуночные тени
Шрифт:
— У кого — что? — переспросила я. Вот уж достойный ученичок мэтра Куржа, тьфу на него!
— Я же говорю, не липнут ко мне чары, — устало пояснил его милость Анегард. — Если еще простенькое что, вроде отваров твоей бабушки, то куда ни шло, а сложные — без толку. Всю ночь так и сяк колотились, и хоть бы хны. А я, дурак, только под утро и вспомнил, что ты тоже такие сны видишь.
Кажется, меня шатнуло. Позабытый к утру кошмар вспомнился весь и сразу, от лунных бликов на ручье до боли в опаленном незримой огненной стеной теле, до желтого голодного блеска нелюдских глаз, до вкуса крови во рту.
— Сьюз, да ты не бойся! Звездной девой клянусь, ничего в этом страшного нет. Разве что браги глотнуть придется.
Голос Энниса долетал словно из далекого далека, с трудом пробиваясь сквозь девчоночий плач, злое сопение Ронни, шелест ночного леса и дыхание нелюди. Не страшно, хотела спросить я, ты уверен? Ты — там — был?! Но сквозь пережавшую горло судорогу протиснулся лишь тонкий, какой-то мышиный писк.
— Сьюз, — укоризненно протянул его милость Анегард, — я не думал, что ты такая трусиха. Это же только сон. Не страшней всех тех, что ты видела в эти ночи. Зато он поможет справиться…
Я мотнула головой; как видно, от обиды на «трусиху» голос вернулся, и я выдала наконец то, о чем сама должны была бы вспомнить, едва проснувшись.
— Да видела я уже этот ваш сон, чтоб его! И дорогу, и логово, и еще кучу всего! Чароплеты недоделанные!
Анегард осекся. Эннис выдавил ошарашенно:
— Т-то есть?
— Видела, — уже тише повторила я. — Только забыла. Постаралась забыть, как все эти кошмары. А могла бы догадаться, что не простой это кошмар, говорила ведь тетушка Лизетт, что у вас тут тоже дитё пропало…
— Девочка, — прошептал молодой барон.
— Опиши, — потребовал Эннис. — Подробно.
Я прикрыла глаза.
— Поменьше Ронни. Худенькая, белобрысая… рубашка некрашеная, знаки Жницы вышиты…
Голос барона дрогнул:
— Она.
— Такое описание к каждой второй подойдет, — возразил Эннис. — Худенькая, белобрысая…
— Нет, точно она, — уверенно сказала я. — Там наш Ронни с ней был. Их в клетку посадили. Такую… вроде как в городе на площади стоит, только не железная, а из жердей сколочена.
Увиденное ночью вставало перед глазами во всех подробностях. Теперь, когда я знала, что это — не просто сон, не кошмар, который лучше всего попросту забыть, я не стала гнать его прочь. Я рассказывала, стараясь не упустить ни крупинки — мало ли что покажется важным Эннису! Говорила, и чудилось — снова прелый опад под ногами, и вкус крови во рту, и боль — не моя, чужая, за тех, кто еще человек, и тех, кто уже зверь, и перепуганных селянских детишек, которых на всех не хватит… и тоска, тоска, тоска…
— Не плачь, Сьюз, — тихо сказал Анегард.
Я и не плачу, хотела ответить я, и тут только поняла — плачу, правда. Вытерла лицо рукавом рубашки, Анегард (его милость Анегард, Сьюз, запомни уже наконец!) торопливо протянул платок.
— Сьюз, ты… — Эннис глядел на меня, как ребенок на захожего сказителя, с восторгом и ужасом. — Ты просто чудо!
— Дорогу сможешь объяснить? — спросил его милость. Он подошел к окну и глядел на далекий лес, и в голосе его мне почудилась смерть.
— От моста через Ореховый свернуть с тропы и по ручью вверх, — ответила я. — Там, где болотце начинается, они и засели.
— Понял, — кивнул молодой барон. — Найдем.
— Не так все просто. — Эннис задумчиво потер подбородок. — Судя по рассказу Сьюз, там чары вокруг стоят. То, что ей показалось "как сквозь огненную стену пролетела"…
— И что? — обернулся к магу Анегард.
— Да то, — Эннис опустил глаза. — Ничего хорошего, вот что. Сьюз, похоже, только потому барьер прошла, что у кого-то из этих тварей на хвосте висела. Теперь, если я верно понимаю, ее их чары пропустят, за свою примут. А вот других…
— Ты что предлагаешь, — Анегард сгреб Энниса за ворот, рывком поднял на ноги, — предлагаешь туда девчонку сунуть?!
Молодой маг не попытался высвободиться, только голос его стал сухим и крайне вежливым.
— Я ничего не предлагаю, ваша милость. Я только докладываю о положении дел тому, кто собирается, как я понял, вести людей в бой. Считайте это сведениями об укреплениях противника, это сравнение лучше прочих соответствует…
— Прости… — Анегард медленно выдохнул, отпустил мага и повернулся ко мне. — Прости, Эннис. Продолжай, пожалуйста. Сьюз прошла "на хвосте" твари, и ее теперь пропустит. А других — что?
— Других проведет она, — выдавил маг. — Поверьте, господин барон, если бы я мог что-то изменить, я бы это сделал.
Мы вышли часа, наверное, через два. За это время я успела еще два раза пересказать свой сон — старому барону и Гарнику, позавтракать и отпихаться от предложенной капитаном мужской одежды и доспеха-стеганки. Нет, то есть сначала я честно все примерила! Как они в этом ходят, ума не приложу! Да не просто ходят, а еще и дерутся! Даже в самом маленьком, что Гарник для меня нашел, я просто утонула, и уже через десяток шагов упыхалась и взопрела так, что скинула с себя всю эту воинскую сбрую и заявила:
— Пусть меня лучше съедят!
— А ну как правда? — спросил капитан.
— По крайней мере, это быстро!
— Дура девка, — вздохнул Гарник, но спорить не стал. Может, потому, что во двор замка вышли оба барона, маг и… и вчерашний бродяга.
Пока его милость Анегард медленно шел вдоль неровного строя стражников, бродяга описал замысловатую кривую за спинами Энниса и его милости Эстегарда и остановился рядом со мной.
Рэнси заворчал.
— Что он у тебя, на людей натаскан? — недовольно спросил бродяга.