Полуночный дождь

Вудрафф Джетти

— А мы поедем сегодня вечером туда, Микки?

— Да, сегодня вечером мы поедем в цирк, — я улыбнулась Блейку.

Он улыбнулся в ответ, но не такую улыбку я надеялась увидеть. Я взяла его за руку и снова улыбнулась.

Он сжал ее и взглянул на Пи в зеркало заднего вида.

— Последний раз я ходил в цирк тут, в Нэшвилле, в тот же самый, в который мы собираемся.

— Правда? — спросила Пи.

— Пи, перестань так делать. Ты растягиваешь свою футболку, — сделав ей замечание, я хотела, чтобы она убрала колени из-под футболки. Слишком поздно. — Ну вот, посмотри теперь на нее. Выглядит так, будто у тебя под футболкой обвисшая

грудь.

Пи захихикала, и я засмеялась.

— Что? — спросила я, повернувшись к Блейку, который смотрел на меня непонимающим взглядом. Господи, я даже слово грудь сказать не могу? Понимаю, что это была щекотливая тема, но блин.

— Я ходил с твоей мамой, она приехала сюда со мной, когда умер мой дядя.

— Я его знаю, он также дядя бабушки Грейс, он был стариком и ехал на инвалидном кресле. Я тоже такое хочу.

— Он был старым и не ехал, а ездил, — ничего не могла с собой поделать. Пусть ее бабушки позволяли ей быть трехлетним ребенком, я заставляла ее быть пятилетним. — Тебе не нужно такое кресло. Оно для людей, которые не могут ходить, бегать и играть.

— Ну, я просто хочу притвориться такой, — сообщила она, снова засунув колени под футболку.

— Расскажи ей о цирке, — попросила я и отвернулась, чтобы смотреть на дорогу. Пи что-то задумала, и она была более упертой, чем я. И это было тяжело. Я могла бы спорить с ней до конца поездки о том, почему ей не нужно инвалидное кресло, и это все равно не имело бы значения. Она по-прежнему хотела бы иметь такое.

Мне нравилось слушать, как Блейк делился с Пи своей историей любви. Она слушала его очень внимательно. Блейк рассказал о том, как они приехали сюда на похороны, и Дженни поехала с ним, чтобы поддержать его. Блейк на самом деле даже не знал этого человека, но воспользовался ситуацией в своих интересах. Мне понравилась эта история, она произошла еще во времена их идиллии, которую никто не мог нарушить; до того, как отец Блейка сел пьяным за руль, и до того, как Дженни заболела.

* * *

Мы стояли в вестибюле, какого-то арендованного зала, ожидая, когда толпа поредеет. В очереди, должно быть, было человек тридцать, и еще тридцать, таких как я, умирали с голоду.

— Спорим, это цирковой шатер.

— Что? — спросил я, повернувшись к Дженни. Она смотрела в окно этим ее взглядом.

— Я уверена, это цирковой шатер.

Я посмотрел в направлении ее взгляда.

— Да, похоже, и что? — ответил я, поворачиваясь обратно к очереди. Проклятье. Она нисколько не продвинулась.

— Пойдем.

Я засмеялся.

— Не пойдем.

— Да ладно. Я больше не могу находиться рядом со всей этой смертью. Ненавижу всю эту печаль и траур. За исключением тебя, конечно.

— Меня? Что ты имеешь в виду?

— Ты совсем не грустишь. Думаю, ты обманул меня, чтобы заставить приехать сюда. Мне стоило остаться дома и упражняться.

— Я не обманывал

тебя. Что это значит? — спросил я, повернувшись к такому же, как и шатер, красно-белому полосатому шпилю. — Дженни Линн, пожалуйста. Я не могу попрощаться без тебя. Мне нужно, чтобы ты была рядом и держала меня за руку. Пожалуйста, не заставляй меня хоронить моего любимого дядюшку без тебя. Пожалуйста, Дженни.

Моя упрямая девушка ответила, передразнивая меня.

— Когда ты в последний раз общался с этим парнем?

— Ему было семь лет, — между делом ответила за меня моя несговорчивая мама. Какого хрена?

— Видишь, именно об этом я и говорю. Ты ведь даже не знаешь этого человека. Ты обманул меня. Своди меня в этот цирк, мы вернемся еще до того, как нас кто-либо хватится. Я всего лишь хочу посмотреть на животных.

— Нет, Дженни. Нет. Нет. И еще раз нет! Мы не покинем это здание.

— Ладно, — ответила она таким тоном, который я слишком хорошо знал. Меня совсем не удивило, когда она толкнула двойные двери и вышла на улицу.

— Я ее убью, — сказал я вслух. Невысокая, полная женщина хмуро посмотрела на меня, когда я последовал за Дженни.

Она сняла туфли и взяла их в руку. Я с весельем наблюдал, как она повернулась ко мне, желая ещё немного позлиться. На ней было чёрное платье с ниспадающим подолом, и в котором она выглядела намного лучше босоногой, и белый свитер. Дженни ненавидела туфли на каблуках. Я улыбнулся, видя, как притворная Дженни превращается в ту, которую только я знал. Она завязала свитер вокруг талии и сердито посмотрела на меня.

— Я думала, тебе надо оплакать мертвеца. Ну, того, о котором ты вообще ничего не знаешь.

— Перестань. Нам надо поесть, потому что я умираю с голоду. И мы сходим, и взглянем только одним глазком на цирк и сразу же вернемся обратно. Договорились? — я протянул ей руку, чтобы скрепить уговор. Когда Дженни согласилась, я дернул ее к себе и поцеловал, понимая, что она только что уломала меня. Мне было все равно. Она могла выигрывать хоть всю оставшуюся жизнь, я обожал эту ее улыбку. — И ты должна позволить мне кое-что сделать сегодня вечером.

— Слишком поздно. Мы уже пожали руки. Кроме того, из-за тебя нас чуть не поймали прошлым вечером.

— Но, я не…

— Посмотрим. Хочешь пиццу? — спросила она, размахивая туда-сюда нашими соединёнными руками.

— Хмм, нет. Давай поедим тако.

— Отличная мысль. Блейк?

— Да? — спросил я, отпустив ее руку, чтобы обойти дорожный указатель. Это было в стиле Дженни. Не спрашивайте, почему она это делала. Она обходила каждый встречавшийся на нашем пути дорожный указатель с другой стороны, а жизнь в Нью-Йорке означала наличие очень много таких указателей. Она отпускала мою руку и хватала ее снова, как только мы обходили их. Сейчас это казалось естественным. Я даже не обращал на это внимание.