Полуночный дождь
Шрифт:
— Где ты их взяла?
— Это был мой первый и последний поход до Пи. Я хотела совершить его на свой день рождения. Бабушка Ронда и мама не горели желанием, но все-таки согласились. Это было ужасно. Никто не додумался проверить палатку до того, как мы добрались до места. В ней оказались дырки, и не хватало двух дуг. Дождь лил на наши ноги, и все наши сухие вещи промокли. Потом пришло какое-то животное и съело всю нашу еду, а наша машина застряла в грязи.
— И ты нашла клад? — спросил Блейк, пересыпав разноцветные самоцветы на мою ладонь, а я отправила их обратно
— Мы остались только на одну ночь, потому что все были очень расстроены. По дороге домой бабушка Ронда увидела старый деревянный указатель, в котором говорилось что-то о поисках сокровищ и добычи золота. Светило солнце, но я не чувствовала себя доброй и пушистой. Ведь это была поездка на мой день рождения, и она была ужасной. Мама взяла целых два дня отпуска ради той ужасной ночи.
— Так или иначе, это было место для добычи золота и поиска сокровищ. Эти вещи были спрятаны повсюду. Мы часами гуляли по участку в поисках сокровищ, Мне дали бесплатную маленькую черную сумочку, но мама и бабушка, прикончив бутылку виски Crown Royal, подарили мне этот мешочек. Мы остановились в домике на дереве, и они напились. Это был самый лучший день рождения. Я собираюсь отдать их Пи, — улыбнулась я, взяв мешочек.
Я отложила его в сторону, и мы с Блейком просмотрели все содержимое коробки. Я нашла керамического единорога, которого любила, но не помнила, откуда он взялся. Сколько я себя помнила, он стоял на моем комоде. Еще в коробке были бесформенный браслет из разноцветных резинок для волос, поздравительные открытки, карманный нож, который я нашла в парке, снежный шар, который я выиграла на ярмарке, и маленький сарафан, который сшила мне мама, когда я была маленькой. Все, что Чарли упаковал в коробки, имело для меня определенное значение, и это согрело мне сердце. Все эти вещи пробуждали счастливые воспоминания, и я дорожила теми чувствами, которые они во мне вызывали. Вспомнив, что в моей жизни были хорошие времена, что я была счастлива, и что у всего произошедшего была причина, я положила последний предмет обратно в коробку.
— Твоя очередь. Барри сказал, что вы с Дженни расстались. Ты никогда не рассказывал мне об этом, — сказала я, отпихивая коробку ногой.
— Что? Зачем он тебе сказал об этом? Почему он вообще об этом говорил?
— Я спросила его. Мне хотелось знать.
— Почему? Я бы предпочел послушать про тебя. Что здесь? — кивнул он в сторону третьей коробки.
— Я едва взглянула на нее. Коробка с фотоальбомами. Не уверена, что уже готова увидеть их.
— Что самое ужасное может произойти? Ты начнешь снова рисовать на себе? Я задницу отсидел. Давай перейдем на ковер.
— Не смешно. Ты говоришь о нашей палатке? — поддразнила я, позволив ему поднять меня на ноги.
— Ну, всё. Никакой тебе мебели.
— Прости меня, пожалуйста, отвези меня за мебелью. Беру свои слова обратно.
— Хорошо, но я все равно хочу увидеть твои детские фотографии.
— Расскажи мне о своем расставании с Дженни.
— Я с ней не расставался, это она бросила меня.
— Почему? Барри сказал, что ты действовал разрушительно.
Блейк
— Напомни мне не рассказывать тебе ничего.
— Блейк, здесь жарко. Почему? Почему ты так сказал? Я хочу, чтобы ты мне все рассказывал.
— Да, но я не хочу, чтобы ты потом трезвонила об этом на всех углах.
— О, понятно. Но это же ты. Если бы Барри рассказал что-нибудь плохое о твоей маме, я бы ей не сказала.
— Но мне ты скажешь, что он считал мое поведение разрушительным?
— Но ведь это ты, — заявила я опять.
— То есть, ты утверждаешь, что все мне рассказываешь?
Вот черт. И кто меня за язык тянул. Я подошла и села рядом с ним на походный стул.
— Да, — нагло соврала я, переплетая наши пальцы. Он поднял мою руку к губам и, тяжело вздохнув, поцеловал костяшки. Почему? Почему он так вздохнул? И почему у меня такое чувство, будто я его подвела?
— Что ты хочешь знать?
— Расскажи мне, как Дженни бросила тебя.
— Будет больно.
— Мне или тебе?
— В основном тебе. Ты создала этот волшебный маленький пузырь вокруг нас с Дженни; идеальный пузырь, который ничто или никто не сможет проколоть. Все было совсем не так, мы не были идеальными, и мы не всегда были идеальной парой.
— Я этому не верю. Между вами была связь с первой встречи. Ты сам говорил мне об этом.
— То, что она была моей самой сильной зависимостью, не значит, что мы были идеальной парой.
— И почему у меня возникает такое чувство, будто ты собираешься оправдываться за что-то?
— Я не оправдываюсь. Я делал так раньше. Очень долго. Знаешь, почему я перестал оправдываться?
— Почему? — спросила я, желая, чтобы мы снова оказались на полу. Я хотела быть к нему ближе, хотела, чтобы он обнял меня.
— Потому что однажды в мою жизнь ворвалась одна девушка, источник неприятностей, которая перевернула мой мир. Она была вздорной, но совсем невинной. Она вынудила меня взглянуть на вещи под другим углом, что я отказывался раньше делать. Она заставила меня впервые услышать, как смеётся моя дочь, и заставила меня понять, что я облажался. Что я был подростком, старавшимся во всем разобраться, и это нормально. Это нормально признаться в этом и не искать оправданий. Я обидел Дженни по причинам, которые не мог контролировать. Я боролся с проблемами, которые разрушали меня, и то, что я вредил себе, это еще мягко сказано.
* * *
— Ты собираешься идти? Я хочу попасть туда до того, как всё выпьют.
— Мы еще не вернулись. Мы едем.
— Какого черта, Дженни. Это ведь была ознакомительная поездка в колледж. Почему ты еще не дома?
— Я хотела, не торопясь, все осмотреть. Если я собираюсь там жить, я хочу все досконально проверить.
— Проехали. Встретимся там.