Полуночный лихач
Шрифт:
Он даже Инне ничего не стал объяснять.
Лицо у нее было бледное-бледное, под глазами залегли тени. Такой разбитой Дебрский ее давно не видел – вернее, никогда. И он впервые подумал, что, может быть, не только он разуверился в удаче, но и Инна тоже?
Эта догадка испугала его до такой степени, что захотелось поскорее уйти. Он всегда черпал у Инны силы и уверенность, она даже в шутку называла его энергетическим вампиром, и почувствовать вдруг, что ей самой нужна его поддержка, его энергия…
Ну, нет. Антону сейчас самому нужны силы. На долгую дорогу в ночи, на разговор с женой, а может быть, и с ее дедом, которого он не любил и боялся, потому что, хоть тот и держался очень благопристойно и радушно, Дебрский всегда знал, что старый учитель видит его насквозь и презирает. И до чего же омерзительно было чувствовать, что этот высокомерный и проницательный господин для них с Инной столь многое значит, они, строго говоря, зависят от него!
Он бежал по пустому подземному переходу к вокзалу, где на охраняемой стоянке стоял его «Форд» – Антон всегда его там оставлял, когда уезжал в Москву или шел к Инне. И даже сегодня ночью, когда он метался между своим домом и Гордеевкой, не изменил отработанной привычке таиться, скрываться. Хотя среди ночи-то какое это имело значение?
Переход был пуст, только кое-где дремали на разостланных газетах бомжи. Антону послышались торопливые шаги за спиной. Оглянулся – да, позади мелькает женская фигура. Видимо, страшновато одной идти по этому длинному, темному переходу, вот и спешит со всех ног, чтобы оказаться поближе к другому человеку – не бомжу, не пьянице, с виду вполне приличному.
«А вдруг я маньяк?» – криво усмехнулся Дебрский и ринулся вверх по ступенькам, мгновенно забыв о женщине и думая, что он и в самом деле маньяк, обуреваемый навязчивой идеей, оба они с Инной маньяки…
Пробежал мимо притихшего вокзала, мимо дремлющих такси, с тревогой поглядывая на небо. Нет, до рассвета еще далеко.
Вот и стоянка. Сунул жетон отчаянно зевающему парню в будочке, подскочил к «Форду».
– Подвезешь? – спросил отвратительно-развязный женский голос, от которого Антона передернуло.
– Вон такси на выбор, – буркнул он, открывая дверцу и уже занося ногу, чтобы сесть за руль, как вдруг она вцепилась в его рукав:
– Да ты хоть погляди на меня, может, понравлюсь?
– Пошла ты! – прошипел он, но бросил невольный взгляд – и даже качнулся: в первое мгновение показалось, что рядом стоит Нина, только лет на двадцать старше, худая, озлобленная…
– Ну как? Понравилась? – озабоченно спросила женщина.
– Отвали! – Антон уже сидел за рулем, уже потянулся закрыть дверцу, но женщина нагнулась близко, обдав его запахом пота и приторных духов. От этой смеси запахов его вдруг бросило в пот, и, кажется, он узнал ее именно в тот миг – даже прежде, чем она промурлыкала:
– Да ты что, Дебрский, совсем спятил? Родную жену позабыл?
Да нет, эта тощая, изможденная тетка не походила на Нину. Все дело было именно в том, что Нина походила на нее – только на двадцать лет моложе…
Он сидел и смотрел на нее остановившимся взглядом. Да и вообще все замерло, все остановилось в нем, даже мысли застыли, и сердце, чудилось, прекратило биться. Только рука еще конвульсивно дергалась, пытаясь закрыть дверцу, – но ведь у убитых наповал тоже какое-то время дергаются конечности. А он был именно убит наповал…
Дверцу Дебрский не мог закрыть потому, что ее крепко держала женщина.
– Открой сзади, – приказала она, а когда Антон не шелохнулся, сама просунула руку в салон и разблокировала заднюю дверь. Шмыгнула на сиденье, а оттуда мгновенным, удивительно ловким движением перебралась вперед и устроилась рядом с ним. Как змея переползла… Ну что же, это было предусмотрительно с ее стороны, потому что, если бы она обходила машину, чтобы сразу сесть впереди, Дебрский вполне мог нажать на газ, сбить ее, раздавить, как гадюку!
Да ну, какого черта? Чего перед собой-то лукавить? Ни на что бы он не нажал, никого бы не раздавил!
– Поздно гуляешь, – хмыкнула женщина, поворачивая к нему лицо, и его почему-то укололи в сердце эти не стираемые временем, ничем не истребимые следы былой нежной красоты. – Думала, ты никогда от своей блядешки не уйдешь. Собиралась уже ночевать в ее подъезде.
И она захохотала, довольная своей остротой.
– Замолчи, – тихо сказал Дебрский. – Что ты хочешь? Откуда ты взялась?
– Угадай с трех раз, – хмыкнула она, устраиваясь поудобнее. – Ну? Начинаем. Я приехала с курорта? Нет. Из санатория? Опять не угадал. Соскочила с нар? Ответ правильный! – И надтреснутым, но все еще приятным голоском она замурлыкала:
Женская зона скучнее, чем тюрьма.Девушка в парня не в шутку влюблена.Хочется девчонке к мальчишке подойти,Но всюду, всюду, всюду конвои на пути.Дебрский устало прикрыл глаза. Боже мой… Сколько же времени он не звонил в Дубровный? Месяц, даже два? А напрасно. Потому что мог бы узнать кое-что, безусловно, для себя интересное! Например, о том, что Ритка вышла из тюрьмы.
– Слушай, а ты так гнал по переходу, чтобы в своей лайбе приятно посидеть? – озабоченно спросила она. – Домой не собираешься? Лапку что, одну оставил? Или няньку взял? Ого, уже пятый час утра!
Дебрский вздрогнул. Что же он сидит? Время идет, время! Он сейчас вовсю должен гнать в Карабасиху, а вместо этого трепыхается, разинув рот, будто дохлая рыба.
Хотя кто бы не затрепыхался на его месте…
Но все равно – надо ехать. Нельзя больше терять ни минуты! А по пути он что-нибудь придумает. Как-нибудь изловчится избавиться от Ритки, ну хоть в канаву ее выкинет… Там ей самое место, в придорожной канаве!