Полусредний мир

Дон Александр

Вован, внезапно почувствовавший ужасную усталость, с наслаждением вытянулся на пуховой перине. Он сладко зевнул, потянулся, раскинув руки, и вдруг услышал какой-то писк.

Он пригляделся внимательнее и оторопел.

Рядом с медальоном сидел маленький серый хомячок и самозабвенно грыз капустную кочерыжку. Он на мгновение оставил кочерыжку, раздраженно глянул на Вована и вернулся к своему занятию.

— Оба! — сказал Вован. — Это че за ботва?

Он бесцеремонно схватил хомячка. Хомячок возмущенно пискнул.

Но тут

за дверью раздался жуткий вой.

Вован выпустил хомячка и бросился к двери. Он еще раз проверил, надежно ли держит ручки пуфик и прочно ли стоит буфет, и несколько успокоившись, вернулся на кровать.

Хомячок тем временем практически покончил с кочерыжкой. На шелковом покрывале оставались лишь жалкие крошки.

— Ну ты и кишкоблуд! — поразился Вован. — Хорош трескать, братан!

Хомячок посмотрел на Вована, вперевалку прошелся по кровати и вытащил из-под подушки вторую кочерыжку.

— Ну ни фига себе! — сказал Вован. Однако возня оборотней за дверью отвлекла его. Вован стал прикидывать, как ему обороняться, если волки все же решат проникнуть в спальню. По всему выходило, что положение его безвыходное.

Наконец за окном стало светать. Серое небо над городом оборотней окрасилось розовым огнем. Защебетали утренние птицы. Начинался новый день.

С рассветом волчий вой за дверью стих. Утомленный Вован поудобнее устроился на широкой кровати и уснул.

Проснулся Вован вечером. Вначале он долго не мог понять, где он находится и как попал он в эту просторную комнату с лепными волчатами на потолке и канделябрами в виде оскаленных волчьих пастей. Вспомнив все, Вован вздохнул и спустил ноги на пол.

После непродолжительного осмотра комнаты Вован обнаружил под кроватью большой фарфоровый горшок с золотым волком на боку.

Пока Вован занимался вечерним туалетом, хомячок деликатно отвернулся, а когда Вован возвратился на кровать, то обнаружил на покрывале свежую кочерыжку.

— Спасибо, братан! — растроганно произнес Вован и осторожно погладил хомячка пальцем. — Вишь, какая непруха! Закрыли нас волки позорные!

Тем временем окончательно стемнело. Как только последний луч дня угас, за дверью послышался пронзительный вой.

Ночью Вован с хомячком не сомкнули глаз. Вован то и дело бегал к двери, проверяя надежность запоров, а хомячок неутомимо трудился над капустными кочерыжками.

В эту ночь волки царапали дверь, но проникнуть в спальню все-таки не решались. Только с рассветом измученный Вован смог наконец забыться тяжелым сном. Он проспал до полудня, а проснувшись, обнаружил рядом с собой свежую кочерыжку.

— Да, брателло! — печально сказал Вован хомячку. — Попали мы с тобой в мясню! Сколько нам еще тут чалиться?

Хомячок в ответ коротко пискнул.

— Во, блин, борода! — сказал Вован с досадой. Однако тратить время на печальные размышления не стоило. Надо было думать о том, как выдержать ночную атаку оборотней. И Вован принялся укреплять оборону королевской спальни. Прежде всего он закрепил в дверных ручках ножки пуфика и развернул буфет таким образом, чтобы перекрыть дверной проем хотя бы наполовину. Затем, пыхтя и обливаясь потом, придвинул к двери кровать и подпер ею буфет. Теперь можно было надеяться, что им удастся отсидеться в спальне до утра.

День между тем клонился к вечеру. Уставший Вован прилег на кровать и от нечего делать принялся рассказывать хомячку историю своих злоключений. Странно, но хомячок слушал чрезвычайно внимательно, оставив в покое свою кочерыжку, и даже, как показалось Вовану, сочувственно кивал во время наиболее драматических моментов повествования. Вообще, поведение хомячка казалось Вовану довольно странным. Особенно поражала Вована привязанность зверька к медальону. Хомячок не расставался с украшением ни на секунду. Если ему требовалось отлучиться за очередной кочерыжкой, он хватал медальон зубами и волок за собой. Кроме того, хомячок явно не чужд был правилам хорошего тона. Когда Вован просыпался, хомячок приветствовал его коротким попискиванием, делился с Вованом кочерыжками и деликатно отворачивался, когда Вовану надо было справить свои потребности.

Наступила ночь. Как только за окном стемнело, за дверью раздался оглушительный вой. Теперь волки решили не ждать, пока Вован выйдет из комнаты, а предприняли попытку пробраться в спальню.

Дверь задрожала от могучего удара. Вован бросился к буфету, и подпирая его плечом, стал держать баррикаду.

Оборотни были неутомимы. Атаки не прекращались ни на минуту. Через час дверь треснула, а еще через полчаса в образовавшуюся щель просунулась оскаленная пасть. Вовану пришлось взяться за ложку. Получив удар серебром, оборотень заскулил и тут же скрылся.

Больше волки не пытались пролезть в щель. Вместо этого они бросили все силы на разрушение двери. Раз за разом они обрушивали тяжелые удары. Дверь трещала и ходила ходуном. Вован понял, что ему не продержаться и часа.

Хомячок по мере сил помогал ему, таская к двери кочерыжки, чтобы Вован мог укрепить силы.

Но увы! Силы были неравными.

Ночь была на исходе, близился рассвет, и оборотни удвоили усилия. После чудовищного по силе удара дверь не выдержала и разлетелась на куски.

Оставался буфет, но он едва перекрывал половину двери.

Вован отчаянно навалился на буфет. Тот покачнулся и рухнул прямо на оборотней. Послышался жалобный вой. Несколько волков оказались придавленными буфетом, но нападающих было много. Слишком много. В королевские покои рвались сотни разъяренных оборотней.

Вован, сжимая ложку, отступил к окну.

И тут королевская спальня озарилась неярким розовым светом. Над городом оборотней вставало солнце.

Жуткий вой огласил замок. Оборотни, тесня друг друга, ринулись к выходу.