Полусредний мир
Шрифт:
Публика визжала от восторга. Новое вино играло как живое, пенилось, искрилось и шипело. Это шипянское — как тут же окрестили его, — чрезвычайно понравилось сам-баровским дамам, и уже через неделю ни один уважающий себя кавалер не отправлялся на свидание без бутылки шипянского.
Появление на рынке новых вин окончательно разорило волшебников. Напитки до такой степени понравились горожанам, что на волшебное пойло теперь никто и смотреть не хотел.
Глава ассоциации волшебников-виноделов с горя утопился в бочке с вином
Романчиш остался один. С горем пополам ему удавалось свести концы с концами, продавая свое пойло за бесценок двум-трем оставшимся клиентам. Для того, чтобы не растерять и их, ему пришлось даже взять на себя доставку воды.
Самым печальным было то, что сам Романчиш, однажды попробовав напитки изобретателя, уже не мог пить вино собственного изготовления. Его мутило от отвратительного пойла. Даже небольшой глоток напитка, полученного путем магического превращения воды, вызывал у него неукротимые позывы. Но организм, привыкший к алкоголю, непрерывно требовал очередной дозы.
И волшебник вынужден был покупать вино у изобретателя, отдавая ему последние гроши, полученные от продажи собственных винных изделий.
Так, в ужасных мучениях, прошло еще полгода.
И вдруг изобретатель исчез. Он уехал в неизвестном направлении, бросив винокурню и магазин на подмастерьев.
Волшебник торжествовал.
Он был уверен, что изобретатель не вернется. Он даже принес небольшую жертву богу наемных убийц Киллерусу, — не замеченную, впрочем, последним.
Но, как оказалось, радость волшебника была преждевременной.
Через два года изобретатель вернулся. Оказалось, что он ездил за три моря, в Краеземелье, и привез оттуда рецепт потрясающего напитка из белого винограда.
Едва приехав, изобретатель взялся за дело. Он нанял двух очкастых замухрышек, которые в два счета состряпали ему проект гигантского дистиллятора. С помощью этого дистиллятора предприниматель перегнал имевшиеся у него запасы белого вина вначале один, а потом и второй раз. Полученный продукт он залил в огромные дубовые бочки и спрятал в подвал.
Первая бочка, открытая спустя три года, принесла изобретателю неслыханную славу и сделала его фантастически популярным не только в Сам-Барове, но и во всем Полусреднем мире.
Напиток, названный в честь любимых животных изобретателя конь-яком, оказался великолепен.
Никогда волшебникам не удавалось сотворить ничего подобного.
Золотистая жидкость со специфическим запахом, напоминавшим волшебнику аромат раздавленных клопов, была тем не менее потрясающе хороша. Глоток хорошего коньяка вызывал в организме волшебника такую бурю восторга, что он не мог думать ни о чем, кроме очередной порции напитка.
Каждый следующий год и каждая следующая бочка умножали славу изобретателя.
Ежегодно осенью, в праздник виноделия изобретатель выкатывал на площадь новую бочку коньяка и под радостные крики горожан рисовал на ней очередную звездочку, обозначавшую еще один год выдержки.
На десятый год он открыл очередную бочку, разлил ее содержимое в хрустальные графины, залил пробки сургучом, и на каждый графин наклеил золотой ярлык с надписью «Коньяк «Губернатор»». Первую партию изобретатель отправил в подарок губернатору.
Губернатор был в восторге. Хрустальные графины с губернаторским коньяком стали лучшим украшением праздничных столов. Среди знати стало модным собираться за бутылкой старого коньяка. За каждый графин богатые горожане платили изобретателю пятьдесят реалов чистым золотом.
Пятнадцатилетний коньяк, названный Королевским, украсил празднество по случаю годовщины коронации короля Олафа Семнадцатого. Его величество изволил самолично отведать названный в его честь напиток, и пришел в такой восторг, что с церемонии его пришлось уносить на руках. С этого дня изобретатель был обязан ежедневно поставлять к королевскому столу три хрустальных графина с королевским коньяком, за что ему были дарованы графский титул, освобождение от всех налогов и право первым скупать весь виноград в королевстве для изготовления божественного напитка.
— Теперь эта сволочь живет в собственном замке, — сказал волшебник и сплюнул. — А я сегодня потерял последнего покупателя. И теперь у меня не осталось ни единого гроша. Прошу тебя, горожанин, заколи меня кинжалом или дай мне веревку, чтобы повеситься! У меня не осталось больше сил терпеть издевательства над благородным искусством волшебства!
Вован почувствовал в волшебнике родственную душу. Он тоже когда-то начинал мошенником, впаривая гражданам поддельные акции и даже основал два трастовых общества.
Он сочувственно посмотрел на волшебника и крикнул Цапгкорну:
— Э, халдей, как там тебя, ходи сюда! Бухла нам давай, быстро! И закусь неси!
Вполне довольный новым посетителем Цапгкорн принес большую пыльную бутылку. Глаза волшебника увлажнились:
— Да хранит тебя Плутмес, добрый горожанин!
Вован с волшебником выпили на брудершафт и Вован перешел к делу:
— Зырь сюда, хобот! Хорош гужеваться! Бабло надо косить!
И видя полное недоумение на лице волшебника, счел необходимым объяснить:
— Понты колотить не будем! Надо синих пробить. Кто тут у вас в законе?
— Понты колотить… Синих пробить… — недоуменно повторил волшебник. — В законе? В смысле, кто издает наши законы?
— Во, блин, тупой! В авторитете кто, спрашиваю?
— В авторитете? Кого больше всех уважают?
— Ну, ты тормоз! Вор главный у вас кто?
— Ах, вот что! Кто у нас главный вор? Губернатор, конечно!
— Во, ништяк! Кого еще знаешь?
— Да многие воруют… Само собой, король, министры, придворные, жрецы да мало ли воров вокруг!