Полвека на флоте
Шрифт:
Белов смотрит на меня с удивлением. Мои слова он принимает за шутку и распоряжается по-своему.
– Вася, - говорит он рулевому, - возьми полборта право. А ты, Михайло, - это уже адресуется боцману, - готовь чалку вон под ту березку...
Катер быстро катится вправо и носом зарывается в прибрежные кусты, так что почти весь корабль скрывается в зелени, швартуясь носовым тросом к дереву. Отчитывал я Белова за панибратство с подчиненными, в конечном счете научил уставному разговору, а вот с выражением "полборта" и "подать чалку" так и не сладил. Ну а на якорь по-морскому мы так ни разу и не становились.
В первое время у нас происходили неожиданные недоразумения с местными товарищами. Как-то
"Ваши военные катера подрывают очень сильные заряды с целью глушения рыбы, что является браконьерством и строго наказуемо..."
И смешно, и грустно. Значит, не до всех сел и деревень дошли мы со своей разъяснительной работой, если кое-где уничтожение мин принимают за браконьерство. Приказываю командиру боевого участка найти автора послания и пригласить его на тральщик, чтобы своими глазами увидел работу моряков и убедился в ее значении.
Изучаем тактику фашистской авиации. Ежедневно под вечер прилетает немецкий разведчик, чтобы выяснить, где идут караваны и где наши силы противовоздушной обороны. Затем, уже в темноте, на небольшой высоте показываются две группы самолетов. Одна идет с включенными бортовыми огнями, с явным желанием привлечь внимание наших прожектористов, зенитчиков и истребителей. Эти самолеты следуют вдоль реки против течения, не упускают случая сбросить бомбы на наши батареи и корабли ПВО, обстрелять их из пушек. Одним словом, стараются создать побольше шума. А в это время другая группа - самолетов-миноносцев - снижается в стороне и с выключенными моторами, почти бесшумно летит по течению, придерживаясь лугового берега, чтобы не выдать себя тенями на глади реки. В ночной тишине слышится хлопок парашюта, а затем всплеск. Сбросив груз, самолет продолжает лететь над водой, отвлекая на себя внимание, пока другие сбрасывают мины.
Тактика довольно хитроумная, но мы ее быстро раскусили. У гидрографов капитан-лейтенантов В.П. Грека и Г.Я. Башилова родилась мысль: установить ложные бакены в стороне от фарватера. Посоветовались со старшиной обстановочного участка И.И. Зиминым. Тот, оказывается, и сам уже думал над этим. В короткий срок усилиями моряков и речников были созданы десятки участков с ложной навигационной обстановкой. С особым рвением работали над этим бакенщики А.К. Ведмецкий и И.Н. Ситников. Многие не верили в нашу затею, твердили, что это очень примитивно, что фашисты не дураки. Какова же была наша общая радость, когда в первую же ночь немецкие летчики весь свой минный груз сбросили на один из таких фальшивых фарватеров.
Военный совет наградил офицеров-гидрографов, трех бакенщиков и большую группу речников и краснофлотцев высокими правительственными наградами. В числе награжденных были старший бакенщик М. В. Плохутенко, который за 20 суток безаварийно провел через минные поля и узкости более сорока караванов, бакенщик В.А. Трещев, точно определивший места постановки восемнадцати вражеских мин.
Если за весь 1942 год враг сбросил в реку 50 мин, то только за май 1943 года мы зафиксировали падение 364 магнитных и магнитно-акустических мин. Они имели различную кратность - от двух до шестнадцати. Это означало, что тральщик должен был пройти над миной до шестнадцати раз, чтобы заставить ее взорваться. Это, конечно, замедляло дело, а Москва все торопила ускорить перевозки. Почти каждую ночь звонил нарком Николай Герасимович Кузнецов:
– Как дела? Где караваны?
Не без удовольствия докладываю, что баржи идут без потерь, пока еще ни одна не подорвалась на мине и не потоплена бомбой.
Часто звонил и Анастас Иванович Микоян. Он требовал точных цифр:
– Сколько за сутки перевезено топлива?
Данные у меня всегда
– Маловато, товарищ Пантелеев. Надо увеличить подвоз во что бы то ни стало...
План перевозок в мае мы выполнили лишь на 76,5 процента. Прилагаем все силы, чтобы ускорить движение караванов.
А трудности возникали на каждом шагу. Мы создали на протяжении нашей оперативной зоны более 15 точек базирования тральщиков и других кораблей. Точки эти отстояли в десятках километров друг от друга. К ним надо было подвозить топливо, боеприпасы, продовольствие. А единственный путь - по реке, под непрерывной угрозой вражеских налетов. Нелегко было в таких условиях наладить снабжение более четырехсот постов наблюдения и более трехсот тральщиков, но начальник тыла полковник интендантской службы Василий Иванович Кривоногов и его аппарат блестяще справились с делом. При посещении кораблей, батарей и постов мы с Н.П. Зарембо ни разу не слышали жалоб на плохое снабжение и питание.
Беспокоила нас еще одна проблема. Одним из последствий недавней грандиозной битвы под Сталинградом оставалось загрязнение реки. По Волге еще плыли трупы, они застревали в зарослях и разлагались. Все время висела угроза эпидемий. Но мы избежали их. Многим мы обязаны нашим медикам, которых возглавлял подполковник А.С. Крупин - ныне кандидат медицинских наук и заслуженный врач республики. Как ни трудно у нас было с корабельным составом, Крупин сумел заполучить небольшое судно, оборудовал его под подвижную санитарно-эпидемиологическую лабораторию. Эта плавучая СЭЛ беспрерывно курсировала по Волге, посещала посты наблюдения и гарнизоны, вела большую работу по профилактике заболеваний. Может быть, поэтому мы и жили относительно спокойно, не было у нас ни одною случая массовых заболеваний.
Постоянно помогала нам Москва. Побывал у нас начальник минно-торпедного управления Наркомата ВМФ контр-адмирал Н.И. Шибаев крупный знаток своею дела и неутомимый труженик. Он дал ценные советы, как лучше организовать тральные силы, усовершенствовать траление. Николай Иванович вместе с нашим флагманским минером капитаном 3 ранга П.Д. Лысенко целыми днями пропадал на тральщиках и в мастерских помогал оборудовать трал-баржи, выходил на траление.
Приезжал к нам генерал Василий Данилович Сергеев - начальник ПВО Военно-Морского Флота. Он многое сделал, чтобы усилить нашу противовоздушную оборону. С начальником ПВО флотилии подполковником А.Г. Миролюбовым он объехал все наши боевые участки, помог сформировать 15 береговых зенитных батарей, прикрывавших наиболее узкие места фарватеров, вооружить двадцать специальных кораблей и десятки катеров ПВО, которые стали маневрировать по всей реке и в самых неожиданных местах встречать огнем вражеские самолеты. Зенитные пушки и пулеметы появились и на транспортных судах. Были сформированы более 150 взводов ПВО - они стали сопровождать каждый пароход и каждый караван барж от Астрахани до Саратова. Взводы эти, как и все зенитные батареи, были укомплектованы девушками-воинами. Поначалу капитаны пароходов скептически отнеслись к их появлению: "Тоже войско!", но после встреч с фашистскими самолетами мнение в корне изменялось. Капитан Д.В. Глебов рассказывал мне:
– Когда самолет бросился на нас в пике, все попрятались, девчата же спокойно работали у пушки. А одна, ну ни дать ни взять ребенок, вцепилась в пулемет, точно приросла к нему, и стреляет, стреляет... У фашиста нервы сдали - отвернул, сбросил бомбы где попало.
По представлению капитана я наградил тогда боевыми медалями зенитчиц Шкитину и Карачевскую.
Самоотверженно прикрывали реку с воздуха и наши героические истребители, базировавшиеся на аэродромах в Астрахани, Камышине и Сталинграде.