Полвека на флоте
Шрифт:
В Куйбышев прилетел Главнокомандующий ПВО страны генерал-лейтенант М.С. Громадин. Он принял нас, рассмотрел наш план противовоздушной обороны Волги, особенно расстановку сил для охраны саратовского моста и рейда. Одобрил. На прощание генерал с улыбкой заметил: "Раз за оборону моста взялись моряки, то можно за него не беспокоиться..."
Лестно было нам слышать эти слова, но мы понимали, что они ко многому нас обязывали.
Не задерживаясь, мы немедленно направились в Саратов. На переходе получили донесение о том, что минувшей ночью фашисты снова бомбили Камышин. Фашистская авиация атаковала и нашу зенитную батарею в Горном Балыке. Это была отличная батарея, зенитчицы ее уже не раз вели бои с врагом и каждый раз выходили победительницами. Истребители и зенитный огонь не дали фашистам вести прицельное бомбометание. Ни город, ни суда на рейде
Старшим морским начальником в Камышине был капитан 2 ранга В.А. Кринов, командир 2-й бригады тральщиков - человек решительный и энергичный. Под стать ему были и командиры дивизионов. Мне особенно запомнился командир 6-го дивизиона капитан-лейтенант А.Ф. Аржавкин. Он дневал и ночевал на реке, переходя с корабля на корабль. Узнав о приближении вражеских самолетов, Аржавкин успел подтянуть свои корабли к рейду, и они тоже приняли участие в отражении налета.
Замечу сразу, В.А. Кринов проявил себя умелым организатором, дружно работал с речниками. И результаты были налицо - он первым закончил боевое траление и очистил от мин меженные фарватеры своего района.
В ту же ночь на 19 июня мы узнали от наших соседей - моряков Каспийской флотилии, что фашисты бомбили Астрахань, подожгли нефтебаржу и плавучий рыбозавод. Канлодка "Ленин", отражая налет, подбила фашистский бомбардировщик. Экипаж совершил посадку на воду и пытался скрыться на надувной лодке. Проходивший мимо рыбачий мотобот взял немцев в плен. Среди них оказался майор Кляс - командир миноносной эскадры, действовавшей на Волге. Это был матерый фашист, его грудь украшали четыре Железных креста. Вел он себя буйно, рыбакам пришлось с ним повозиться. В схватке Кляс был убит. При нем оказалась карта со всеми маршрутами полетов на Волгу. Это был очень важный для нас документ. Мы поздравили соседей с удачей.
В Саратов пришли днем 20 июня. Катер замаскировали в зелени у восточного берега. Заслушали доклад капитана 2 ранга Сергеева о принятых им мерах ПВО и обошли все наши корабли. Настроение у моряков было боевое. Они снова и снова проверяли зенитные пушки и пулеметы.
Железнодорожный мост легкой ажурной строчкой висел над рекой. По нему непрерывно шли составы с боеприпасами, техникой, войсками. Сюда подходили пути с Урала, из Средней Азии, Сибири. Не зря фашисты так зарились на этот мост.
Наступили сумерки. Город притих. Ни огонька! Затемнение отличное, но все же иногда слышались короткие свистки, когда милиционеры или военные патрули замечали где-нибудь светящуюся щель.
Наши корабли включались в общий план обороны города. Почти совсем стемнело, когда в небо поднялось несколько аэростатов заграждения. Маловато, думалось мне. Я вспомнил целый лес аэростатов, маячивших в небе над Ленинградом. На реке тишина, притаились наши кораблики, орудия смотрят в небо.
С берегового поста донесся сигнал воздушной тревоги. Летят! Через несколько минут мы с мостика БМК услышали нарастающий гул авиационных моторов и резкий лай зениток. Разом вспыхнули прожекторы, лучи, как шпаги, то скрещивались, то расходились в стороны. Разрывы снарядов уже над головой, но самолетов не видно. По шуму можно было определить, что идут они волнами. Сообщили, что и наши истребители в воздухе. Но их тоже не видно и разобрать что-нибудь в темноте просто невозможно, видны только голубые полосы прожекторов. Я глянул в сторону моста. Он исчез в пелене дымовых завес, поставленных кораблями. Николай Петрович Зарембо тихо проговорил:
– Хорошо, что нет сильного ветра, завесы стоят неподвижно. А Земляниченко молодец - плотный дым поставил.
Вокруг катера слышалось бульканье - это падали осколки зенитных снарядов.
– Товарищ командующий, вы нарушаете форму одежды, - осторожно заметил командир катера.
Мы с Зарембо послушно надели стальные каски.
Стреляли все корабли. Палил и наш БМК-1. Матросы уверяли, что они хорошо видят самолеты в точках скрещенных лучей. Мы же с мостика ничего разглядеть не могли, пока над городом, как люстры, не повисли осветительные бомбы - их сбросили фашистские самолеты, которые все же прорвались сквозь огневую завесу. Зенитки бьют и по "люстрам". Но попасть в них не просто, и они долго горят, медленно снижаясь. Немцы сбрасывают бомбы. Моста они не видят, бомбы падают на восточный берег реки, на город Энгельс. Там возникают пожары. К сожалению, фашисты прорвались и к крекинг-заводу. Грохочет оглушительный взрыв, ночь озаряется ярким, слепящим светом. Это взорвалось почти пустое хранилище бензина.
Самое главное для нас - мост. Как он? Целехонек! Гаснут прожекторы, но отбоя тревоги все нет. Сколько же было самолетов? Установить ночью это всегда очень трудно. Уверяли, что их было около сотни, но мне думается, меньше.
Утром мы обошли корабли. Почти каждый командир уверял, что его матросы сбили самолет. А на берегу дымились обломки всего двух "юнкерсов". Жаль, что не больше! А кто именно сбил, чья пушка - не так уж и важно. Важно, что стреляли все, стреляли хорошо, ибо к городу прорвалось всего лишь семь-восемь самолетов. Остальные сбросили свой груз далеко от цели.
В обкоме партии, куда мы зашли перед отходом из Саратова, нас благодарили за надежную оборону моста. Дивизион дымзавесчиков оставляем в Саратове. Он там стоял долго, но фашисты больше не появлялись. Видимо, свою авиацию они сосредоточивали на Курской дуге, где назревали основные события.
А караваны с нефтепродуктами для нашей армии все шли и шли. Врагу было не остановить этот бесконечный поток.
В конце июня фашисты вновь начали забрасывать Волгу минами и бомбить порты и караваны. Мы пополнили средствами ПВО бригады Сергеева и Цибульского. И все же плавание становилось все сложнее и опаснее. Дело в том, что наступала межень - летний спад воды. Изыскивать обходные фарватеры в реке стало труднее. Увеличивалась скорость течения. Так что и июньский план нефтеперевозок мы не смогли выполнить. Утешало нас лишь то, что все семьсот тысяч с лишним тонн нефтепродуктов, погруженных в Астрахани, были без потерь доставлены к месту назначения.
В июле у нас прибавилось тральщиков, усилилось траление. Открывались основные меженные фарватеры, что сокращало путь кораблям. Мы напрягали все силы, чтобы увеличить перевозки нефти. Приближалось решающее наступление советских войск на фронтах. Москва требовала: больше топлива! Почти всю бригаду канлодок мы использовали в качестве дополнительных буксиров, чтобы ускорить движение караванов.
Обстановка на реке оставалась напряженной. Мы вытралили более двухсот мин, но еще более трехсот оставалось. Размагничивание кораблей на специальной станции в Саратове, к сожалению, не давало полной гарантии, особенно в межень, когда фарватеры мелели и корабли вынуждены были идти в непосредственной близости от мин. А бывали случаи подрыва боевых кораблей. Тяжелое впечатление произвела гибель небольшого тральщика. От корабля и следа не осталось. Взрыв был колоссальной силы. Мина лежала на мелком месте, и, судя по всему, тральщик прошел над ней. Это навело на мысль трал-баржу пускать перед тральщиком. Первым применил этот способ мичман Дерябин - командир тральщика 4-го дивизиона. Получилось. Несколько мин подорвали. Суть этого способа заключалась в том, что тральщик на длинном буксире пускал трал-баржу плыть вниз по течению, сам же шел за нею. Не всегда это получалось, особенно на поворотах реки - баржу все время сбивало с намеченного курса. Но постепенно и на таких участках научились управлять движением трала. Метод Дерябина подхватили все дивизионы. Важно было, что неудачи не обескураживали людей, а, наоборот, заставляли работать творческую мысль. В этом смысле много сделала наша газета "За родную Волгу", которая умело подхватывала и распространяла все новое. К слову сказать, журналистский коллектив газеты - редактор Эммануил Прилуцкий, поэт Александр Яшин, корреспонденты Валериан Монахов и Николай Нольде - во всем отличался инициативой и оперативностью.
Вскоре после гибели тральщика ко мне пришла комсомолка старшина 2-й статьи Татьяна Куприянова и стала настойчиво просить выделить ей тральщик и разрешить укомплектовать его команду только девушками.
– А не боитесь?
Девушка даже обиделась.
Я сказал, что подумаю, но, честно говоря, долго не решался. Меня стали уговаривать специалисты, дескать, Куприянова подобрала хороший экипаж и девушки со своей задачей справятся. Скрепя сердце я согласился, выделил старый катер. Девушки своими силами отремонтировали его, установили тралы и доложили о готовности нести боевую службу. Перед первым выходом я сам придирчиво осмотрел корабль, проверил знания команды. Впечатление осталось наилучшее, и я дал "добро" на выход. Скоро мы получили донесение: экипаж Куприяновой подорвал мину. Затем вторую, третью... К концу кампании весь экипаж был отмечен правительственными наградами и получил крупные денежные премии.