Полвойны
Шрифт:
Но поражение определенно ослабляет чувство юмора, и Данверк оставался неподвижным.
— Увидим, когда вернется Иллинг, и принесет Смерть вам, клятвопреступники.
— Мы увидим, – бросила Колючка, ухмыляясь, даже несмотря на то, что Мать Скаер протыка́ла иголкой плоть ее плеча. – А ты будешь мертвым и не увидишь ничего.
Данверк медленно обнажил меч с выгравированными по желобку рунами и позолоченной рукоятью в форме головы оленя, чьи рога образовывали крестовину.
— Если я одержу победу, вы пощадите остальных моих людей?
Утил на фоне горы мышц Данверка казался костлявым, как старый петух, но не выказал и тени страха.
— Ты не победишь.
— Ты слишком самоуверен.
— Если бы сотня с гаком моих мертвых противников могли говорить, они бы сказали, что я настолько самоуверен, насколько заслуживаю.
— Должен предупредить тебя, старик, я сражался по всему Нижеземью, и никто не мог выстоять против меня.
Покрытое шрамами лицо Утила подернулось улыбкой.
— Надо было тебе оставаться в Нижеземье.
Данверк напал, высоко и сильно взмахнув мечом, но Утил проворно, словно ветер, увернулся, все еще баюкая меч в руке. Данверк сделал мощный выпад, и король презрительно отошел, опуская сбоку клинок.
— Бык, – фыркнула Колючка. – Сражается он точно как корова.
Данверк взревел, ударив справа и слева, по его лбу потек пот от махания тяжелым мечом, и люди скрылись за щитами, чтобы он случайно на противоходе не забрал их в Последнюю Дверь. Но Железный Король Гетланда отвел первый удар и нырнул под второй, так что меч Данверка хлестнул над его седыми волосами, блеснула сталь, и он снова отшатнулся на свободное пространство.
— Сражайся со мной! – взревел Данверк, оборачиваясь.
— Уже, – сказал Утил, подхватил край своего плаща, вытер лезвие и аккуратно положил меч обратно на руку.
Данверк зарычал, шагнув вперед, но его нога подкосилась, и он упал на одно колено. Через верх его сапога перелилась кровь и потекла на плиты. Тогда Рэйт понял, что Утил перерезал крупную вену в ноге Данверка.
Собравшиеся воины восхищенно зашептали, и Рэйт не меньше прочих.
— Слава Железного Короля заслуженна, – прошелестел Ракки.
— Надеюсь, мастерство Светлого Иллинга лучше твоего, Данверк Бык, – сказал Утил. – Ты едва дал старику размяться.
Тогда Данверк улыбнулся, глядя вдаль стеклянными глазами.
— Вы все увидите мастерство Светлого Иллинга, – прошептал он, и его лицо стало бледным как воск. – Вы все увидите. – И он свалился набок в увеличивающуюся лужу своей крови.
Все согласились, что это была превосходная смерть.
Моя земля
Мать Солнце размытым пятном висела у восточного горизонта, пряча своих детей-звезд за железно-серой завесой рассветного неба. Впереди виднелись очертания крепости, мрачной, как погребальный курган в тусклом рассвете. Над ней в надежде на поживу кружились вороны.
— По крайней мере, дождь прекратился, – пробормотала Скара, откидывая капюшон.
— Тот Кто Говорит Громом отвел свой гнев вглубь страны, – сказала королева Лаитлин. – Как и все мальчишки, он создает много шума, но быстро стихает. – Она протянула руку и пощекотала принца Друина под подбородком. – Взять его у вас?
— Нет. – Скара крепче сжала мальчика. – Я могу его удержать. – Она чувствовала себя сильной, когда маленькие ручки принца обнимали ее за шею. И видели боги, сила сейчас была ей нужна.
Оплот Байла, сияющий символ объединенного Тровенланда, предстал не таким, каким она его помнила. Деревню в тени крепости, где Скара однажды танцевала на летнем празднике, разрушили, дома были сожжены или покинуты. Сад перед покрытой трещинами частью стены, построенной людьми, зарос плющом. Прошлогодние плоды гнили в сорняках. Огромный проход между двумя высоченными эльфийскими башнями когда-то украшали яркие вывески. Теперь на скрипучей веревке, сброшенной с зубчатой стены, покачивался повешенный, болтая босыми ногами.
С него сняли прекрасные золотые кольца, сияющую кольчугу, позолоченное оружие, но Скара сразу узнала лицо.
— Один из Спутников Светлого Иллинга. – Она содрогнулась, несмотря на мех на плечах. – Один из тех, кто сжег Йельтофт.
— А теперь он качается здесь, – сказала Лаитлин. – Похоже, поклонение Смерти не отменяет встречи с ней.
— Этой встречи ничто не отменит, – прошептала Скара.
Наверное, надо было радоваться его смерти, плевать на его труп, восхвалять Мать Войну за то, что по крайней мере этот осколок Тровенланда освобожден, но она чувствовала лишь болезненное эхо того страха, который испытывала, когда видела этого человека в последний раз, и ужас, что никогда от него не освободится.
Кто-то срубил огромный дуб, который когда-то рос во дворе крепости – без его тени здания, скучившиеся за древними эльфийскими стенами, казались голыми и уродливыми. Воины расположились на покореженной мостовой вокруг пня. Большинство были пьяны и пьянели еще больше. Все мерялись ранами и трофеями, чистили оружие и обменивались рассказами.
Человек, претендующий на звание скальда, сочинял виршу, выкрикивая снова и снова одну и ту же строчку, а остальные предлагали следующее слово под взрывы хохота. Клирик усердно бубнил благодарности богам за победу. Где-то кто-то стонал от боли.
Скара сморщила нос.
— Что это за запах?
— Человеческие внутренности, – прошелестела Сестра Оуд, наблюдая, как два невольника что-то тащат.
В холодном потрясении Скара поняла, что это труп, а потом с ужасом заметила, что тащат они его в кучу к остальным. Бледный клубок голых конечностей, испачканных и забрызганных, с безмолвно раскрытыми ртами, с невидящими глазами. Груда плоти, которая еще вчера была людьми. Людьми, на которых ушли годы, чтобы их родить, вынянчить, научить ходить, говорить, сражаться. Скара крепче прижала к себе принца Друина, стараясь закрыть его глаза.