Полвойны
Шрифт:
— Добрые друзья! – крикнул он скрипучим голосом, разом успокоив нервозное бормотание на кораблях. – Храбрые братья! Воины Гетланда и Тровенланда! Вы достаточно ждали. Сегодня мы отдадим Матери Войне то, что ей причитается. Сегодня будет красный день, кровавый день, день для ворон. Сегодня мы будем сражаться!
Рэйт издал горловой рык, как и все вокруг.
— Этот день министры впишут в свои мудрые книги, – крикнул Утил, – и скальды будут петь о нем у очагов. День, о котором вы будете рассказывать своим правнукам, преисполненные гордости от того, что были его частью.
Король выпрямился, седые волосы хлестали по покрытому шрамами лицу, по лихорадочно горящим глазам.
— Смерть ждет всех нас, братья. Станете ли вы красться мимо нее в Последнюю Дверь? Или встретите ее с высоко поднятыми головами и обнаженными мечами?
— С мечами! С мечами! – И всюду над водой мечи с готовностью покинули свои ножны.
Утил мрачно кивнул.
— Я не министр. У меня нет больше слов. – Он взял меч и вскинул его в небеса. – Мой меч будет говорить за меня! Сталь – это ответ!
Раздались крики, люди стучали кулаками по веслам, тупили тщательно заточенные мечи об ободы щитов, высоко поднимали блестящий лес клинков над каждым кораблем, и Рэйт кричал громче всех.
— Не думал, что услышу, как ты приветствуешь короля Гетланда, – пробормотал Дженнер.
Рэйт прокашлялся.
— Ага, ну… Из злейших врагов выходят лучшие союзники.
— Ха. А ты учишься, парень.
Повисла долгая тишина. Тихие звуки казались грохотом. Тихое поскрипывание дерева под сапогами Рэйта и медленный прибой, омывавший берег. Шорох кожи, когда Синий Дженнер потирал свои мозолистые руки и бормотал последнюю молитву Матери Войне. Стук весел в уключинах и крики одинокой чайки, которая покружилась над кораблями и улетела на юг.
— Хороший знак, – сказал король Утил и резко опустил меч.
— Взяли! – взревел Дженнер.
Все взялись за весла, кровь бурлила от страха и ненависти, от жажды добычи, от желания славы. Черный Пес, как гончая, спущенная с поводка, бросился в море, впереди корабля Утила с серыми парусами. Брызги летели из-под высокой носовой фигуры, и соленый ветер трепал волосы Рэйта. Стонало дерево, и громыхала вода по бортам кораблей, и сквозь шум он слышал рев других кормчих, которые подгоняли свои команды, чтобы первыми броситься в битву.
Для этого он был создан. И Рэйт от радости закинул голову и завыл по-волчьи.
Наблюдение
Сердце Скары сильно стучало, когда она схватилась за корень дерева и влезла на гребень. Не самое достойное поведение для королевы, как настойчиво отмечала Сестра Оуд, но Скара не смогла бы просто сидеть на берегу и грызть ногти, пока решалось будущее Тровенланда.
Быть может, она не могла сражаться в битве. Но, по крайней мере, могла за ней наблюдать.
Склон немного выровнялся, и Скара медленно пошла вверх, низко пригнувшись. На юге показалось изрезанное побережье Ютмарка. Едва заметные холмы, серые берега, блестящая вода пролива и, наконец, посредине – корабли.
— Флот Верховного Короля, – прошептала Сестра Оуд. Из-за ла́зания ее лицо еще сильнее напоминало персик.
Дюжины кораблей, весла опускались в воду. Некоторые, низко сидящие на воде и гладкие, были построены для битвы, другие – толстопузые корабли торговцев – несомненно, были набиты воинами, которых Праматерь Вексен отправила на север. Воинами, которые собирались смести их союз и раздавить ту частичку Тровенланда, что еще осталась у Скары, как бессердечный ребенок давит жука.
В ней забурлил гнев, она сжала кулаки, прошла последние несколько шагов до вершины мыса и встала между Отцом Ярви и Матерью Скаер, смотрящими на запад, на длинный берег, который тянулся прочь, к погружающейся Матери Солнцу.
— Боги, – выдохнула она.
На галечном берегу толпились люди, словно муравьи, выбежавшие из разоренного муравейника. Виднелись раскрашенные точки щитов, блестела сталь, разноцветные знамена трепетали на ветру, указывая, где должны собираться команды. Те воины Верховного Короля, что уже высадились. Два полных транспортных корабля, а может, и три. Сотни человек. Тысячи. Это казалось почти нереальным.
— Их так много, – прошептала она.
— Чем большему числу воинов мы позволим высадиться, – сказала Мать Скаер, – тем больше Гром-гил-Горм поймает на берегу, и тем больше мы убьем.
Последнее слово было жестким, как удар кинжалом. Скара почувствовала прилив нервозности и сжала одну руку другой.
— Вы думаете… – Ее голос захрипел, когда она заставила себя выговорить имя. – Светлый Иллинг там? – И она снова словно увидела то спокойное кроткое лицо, услышала тот высокий тихий голос, почувствовала эхо ужаса той ночи и рассердилась на себя за трусость. Она королева, черт подери. Королева не может бояться.
Отец Ярви посмотрел на нее.
— Всякий настоящий герой управляет с передовой.
— Он не герой.
— Всякий герой – злодей для кого-то.
— Герой или злодей, – сказала Мать Скаер, глядя своими голубыми-голубыми глазами на людей внизу, – он не подготовил этих воинов.
Она была права. Они выстроились в стену щитов среди дюн на берегу, лицом к угрюмому лесу, воткнув посреди высокий шест с семилучевым солнцем Единого Бога. Но даже Скара, чей опыт сражений ограничивался наблюдением за мальчишками на тренировочных площадках позади замка деда, видела, что это был неважнецкий строй – весь кривой и с множеством прорех.
— Праматерь Вексен собрала людей из многих мест, – сказал Отец Ярви. – Они не привыкли сражаться вместе. Они даже не говорят на одном языке.
Флот короля Утила огибал мыс: полчище кораблей вытянулось в форме стрелы, оставляя за собой белопенный след, над которым кружили морские птицы и который тянулся назад к чернеющим развалинам Валсо. Флот Верховного Короля, должно быть, заметил их – некоторые стали разворачиваться навстречу угрозе, другие поплыли прочь, третьи вспахивали берег, весла спутывались, и лодки сталкивались в беспорядке.