Поля крови. Религия и история насилия

Армстронг Карен

Коран не содержит какого-либо сложного и нового учения (вроде византийских догматов), а лишь «напоминает» о том, как жить справедливо, и бросает вызов структурному насилию тогдашней Мекки: например, надо заботиться не только о своих интересах, но делиться имуществом с бедными и беззащитными, обращаясь с ними уважительно, как с равными. Мусульмане образовали умму (общину), которая стала альтернативой жадности и системной несправедливости мекканского капитализма. Впоследствии религию учеников Мухаммада назовут «исламом», то есть «покорностью», ибо она требовала целиком покориться Аллаху; стало быть, мусульманин – это человек, «покорившийся» Аллаху. Однако поначалу новая вера называлась «очищением» (тазакка) {850} . Мусульмане призваны не наживаться за счет бедных, а брать ответственность друг за друга и кормить обездоленных, даже если самим не хватает еды {851} . Вместо джахилии с ее вспыльчивостью культивировалась традиционная арабская добродетель – хилм: терпимость, стойкость и милосердие {852} . Заботясь о слабых, освобождая рабов и ежедневно (даже ежечасно) делая что-то доброе, люди верили, что постепенно обретают ответственный и сострадательный дух, освобождаются от эгоизма. В отличие от тех членов племени, которые мстили при малейшей провокации, мусульмане должны воздерживаться от мести, предоставляя ее Аллаху {853} , и обращаться со всеми мягко и учтиво {854} .

В социальном же плане «покорность» ислама достигалась через умение жить в общине. Верующие обнаруживали свою глубокую связь с другими людьми и старались обращаться со всеми так, как хотели, чтобы обращались с ними. По преданию, Мухаммад сказал: «Никто из вас не может быть верующим, если не желает для ближнего то, чего желает себе».

850

W. Montgomery Watt, Muhammad at Mecca (Oxford, 1953), p. 68

851

Коран 90:13–17

852

Izutsu, Ethico-Religious Concepts, p. 28

853

Ibid., pp. 68–69; Коран 14: 47; 39:37; 15:79; 30:47; 44:16

854

Коран 25:63, trans., Muhammad Asad, The Message of the Quran (Gibraltar, 1980)

Поначалу мекканский истеблишмент не обращал внимания на умму. Но когда Мухаммад стал проповедовать монотеизм, элита встревожилась, причем больше по причинам меркантильным, чем богословским. Отказ от местных божеств вредил бизнесу и отчуждал племена, которые держали свои тотемы вокруг Каабы и приходили навестить их во время хаджа. Назревал серьезный раскол: на мусульман совершались нападения, умма (все еще лишь небольшая часть курайшитов) подвергалась экономическому и социальному остракизму, и жизнь Мухаммада была в опасности. Когда арабы из Йасриба, аграрной колонии в 350 км к северу, пригласили умму обосноваться у них, это показалось единственно возможным решением. Поэтому в 622 г. около 70 мусульманских семей покинули свои дома и направились в оазис, который назовется аль-Мадинат, или Медина, город Пророка.

Эта хиджра (переселение) из Мекки – шаг чрезвычайный. В Аравии, где племя было высшей ценностью, оставить сородичей и воспользоваться чужим гостеприимством казалось едва ли не богохульством. Само слово «хиджра» намекает на болезненный разрыв: хджр можно перевести как «он отрезал себя от дружеского и любящего общения… перестал… общаться с ними» {855} . Отныне мусульмане будут зваться мухаджирун (эмигранты): это травмирующее переселение станет ключевым для их идентичности. Приняв чужеземцев, с которыми они не имели кровных связей, арабы Медины, обратившиеся в ислам, – ансар (помощники) – также начали дерзновенный эксперимент. Медина была не единым городом, а рядом укрепленных селений, причем в каждом жила своя племенная группа. Были два больших арабских племени – аус и хазрадж – и двадцать еврейских племен, и все они постоянно воевали друг с другом {856} . Мухаммад, как человек посторонний и нейтральный, выступил в роли третейского судьи и инициировал соглашение, которое объединило «помощников» и «эмигрантов» в единое сверхплемя – «одну общину, в которую входили только они», – которое будет давать совместный отпор врагам {857} . Так Медина стала почти «государством», и так она обнаружила, что, несмотря на идеологию хилм, войны избежать не удастся.

855

W. Montgomery Watt, Muhammad’s Mecca: History of the Quran (Edinburgh, 1988), p. 25

856

W. Montgomery Watt, Muhammad at Medina (Oxford, 1956), pp. 173–231

857

Ibn Ishaq, Sirat Rasul Allah in A. Guillaume, trans. and ed., The Life of Muhammad (London, 1955), p. 232

Эмигранты истощали ресурсы общины. Они были купцами и банкирами, а в Медине торговля не приживалась. Крестьянского опыта они не имели, да и не располагали землей. Требовалось найти независимый источник доходов, и один способ напрашивался: набег (газу), ведь так бедуины и в прошлом сводили концы с концами во времена нужды. Поэтому в 624 г. Мухаммад стал рассылать отряды и захватывать мекканские караваны – шаг, вызвавший возражения лишь в том смысле, что мекканцы были «своими». Однако курайшиты давно оставили войну, поэтому бойцы из эмигрантов были неважные, и первые рейды закончились неудачей. Потом дело пошло на лад, и они нарушили два важных арабских правила: случайно убили мекканского купца и сражались во время священного месяца, когда насилие запрещалось на всем полуострове {858} . Теперь можно было ждать ответных мер из Мекки. Тремя месяцами позже Мухаммад сам возглавил набег на важнейший мекканский караван года. Услышав об этом, курайшиты немедленно выслали войско, но в решительном сражении при Бадре, источнике пресной воды, мусульмане одержали победу. Курайшиты дали сдачи на следующий год: подступили к Медине и нанесли поражение мусульманам в битве у горы Ухуд. Однако в 627 г., когда они снова напали на Медину, мусульмане победили их в Битве у рва, названной так потому, что Мухаммад велел вырыть оборонительный ров вокруг поселения.

858

Watt, Muhammad at Medina, pp. 6–8; Bamyeh, Social Origins of Islam, pp. 198–99; Marshall G. S. Hodgson, The Venture of Islam: Conscience and History in a World Civilization, 3 vols (Chicago and London, 1974), 1, pp. 75–76

Были проблемы и в самой умме. Три еврейских племени Медины – кайнука, надир и курайза – хотели погубить Мухаммада, поскольку он ставил под удар их политические перспективы в оазисе. Они располагали немалыми армиями и давно имели связи с Меккой, а потому представляли собой угрозу. Когда кайнука и надир подняли мятеж и стали угрожать ему убийством, Мухаммад выгнал их из Медины. Однако надир переселились в близлежащее еврейское поселение Хайбар и запросили помощи у местных бедуинов. Поэтому, после Битвы у рва, когда курайза создали угрозу всему поселению, сговорившись с Меккой во время осады, Мухаммад не выказал жалости. В соответствии с арабским обычаем 700 мужчин племени были убиты, а женщин и детей продали в рабство. Остальные 17 еврейских племен остались в Медине, и Коран по-прежнему наставлял мусульман вести себя уважительно с «людьми Книги» (ахль аль-Китаб) и подчеркивать общее с ними {859} . Хотя мусульмане вынесли приговор членам племени курайза (по причинам политическим, а не религиозным!), более подобных расправ Мухаммад не поощрял. Отныне он активизировал дипломатические усилия по выстраиванию отношений с бедуинами, на которых сильное впечатление произвели его военные успехи, и основал могучую конфедерацию. Союзникам не приходилось принимать ислам. Они лишь клялись сражаться с врагами уммы: похоже, Мухаммад – один из очень немногих вождей в истории, которые выстроили империю в основном путем переговоров {860} .

859

Коран 29:46

860

Michael Bonner, Jihad in Islamic History (Princeton and Oxford, 2006), p. 193

В марте 628 г.

Мухаммад, ко всеобщему изумлению, объявил, что планирует паломничество в Мекку. Поскольку паломникам запрещалось носить оружие, это означало, что он окажется безоружным на вражеской территории {861} . Около тысячи мусульман вызвались сопровождать его. Курайшиты выслали кавалерию, но союзники из бедуинов провели паломников другим маршрутом в мекканское святилище, где всякое насилие запрещалось. Затем Мухаммад велел бедуинам обосноваться возле колодца Худайбия и ждать переговоров с курайшитами. Он знал, что поставил их в чрезвычайно трудную ситуацию: если бы стражи Каабы убили паломников на святой земле, они бы утратили всякое доверие в регионе. Однако в переговорах с послом курайшитов Мухаммад согласился на условия, которые, казалось, уступали все выгоды, добытые уммой во время войны. Его собратья-паломники были в ужасе и начали волноваться. Однако Коран хвалит Худабийский договор как «явную победу». Когда мекканцы повели себя с типичной для джахилии воинственностью и возжелали убить безоружных паломников, Бог послал мусульманам «дух мира» (сакина) {862} . Первый биограф Мухаммада сообщает, что эта ненасильственная победа стала поворотной точкой в истории движения: в следующие два года «в ислам вошли вдвое или даже больше чем вдвое больше людей, чем когда-либо раньше» {863} . А в 630 г. Мекка добровольно открыла ворота перед мусульманской армией.

861

Martin Lings, Muhammad: His Life Based on the Earliest Sources (London, 1983), pp. 247–55; Tor Andrae, Muhammad: The Man and His Faith, trans. Theophil Menzil (London, 1936), pp. 213–15; Watt, Muhammad at Medina, pp. 46–59; Bamyeh, Social Origins of Islam, pp. 222–27

862

Коран 48:26; см.: Izutsu, Ethico-Religious Concepts, p. 31

863

Ibn Ishaq, Sirat Rasul Allah, 751, in Guillaume, Life of Muhammad. Ср. Коран 110

Наш главный источник по жизни Мухаммада – Коран, собрание откровений, которые Пророк получал в течение 23 лет своей миссии. Официальный текст был закреплен при Усмане, третьем халифе, лет через двадцать после смерти Мухаммада. Однако ранее он передавался устно, читался вслух и заучивался наизусть. В результате при жизни Пророка и после его смерти текст оставался подвижным, и разные люди запоминали и изучали разные части. Коран не содержит последовательного сюжета: Мухаммад получал отрывки небольшими кусками в ответ на конкретные события. Поэтому, как и в любом Писании, в Коране отмечается непоследовательность, и в частности это касается войны. Джихад – не из числа основных тем Корана: данное слово и производные от него встречаются только 41 раз, и лишь в десяти случаях речь явно идет о войне. «Покорность» ислама требует постоянного джихада (борьбы) с внутренним эгоизмом. Подчас это включает и битву (киталь), но отважное перенесение испытаний и щедрость к бедным даже во времена личных тягот – тоже джихад {864} .

864

Paul L. Heck, ‘Jihad Revisited’, Journal of Religious Ethics, 32, 1 (2004); Bonner, Jihad in Islamic History, pp. 21–22

В Коране нет единого и систематичного учения о военном насилии {865} . Иногда Бог требует терпения и сдержанности, а не сражения {866} ; иногда разрешает самозащиту и осуждает агрессию, а иногда призывает к нападению (в определенных рамках) {867} ; время от времени эти ограничения снимаются {868} . В одних местах мусульманам сказано жить в мире с «людьми Книги» {869} , а в других – покорить их {870} . Таких противоречивых указаний в Коране немало, и мусульмане выработали два экзегетических подхода к ним.

865

Bonner, Jihad in Islamic History, p. 25; Reuven Firestone, Jihad: The Origin of Holy War in Islam (Oxford and New York, 1999), pp. 42–45

866

Коран 16:125–128

867

Коран 22:39–41; 2:194; 2:197

868

Коран 9:5

869

Коран 8:61

870

Коран 9:29

• Первая стратегия: каждый стих Корана увязывается с определенным историческим событием в жизни Мухаммада, и общий принцип выводится из контекста. Однако, поскольку главы выстроены не в хронологическом порядке, ранним ученым было трудно выявить эти асбаб аль-нузуль (причины откровения).

• Вторая стратегия: нивелировать значение стихов. Были попытки доказать, что, когда умма боролась за выживание, Бог давал мусульманам временное решение каких-то проблем. Постоянные заповеди ниспосылаются лишь после победы ислама. Таким образом, подлинным уставом следует считать более поздние откровения (подчас зовущие к явной войне), а более ранние кроткие заповеди отменены {871} .

871

Firestone, Jihad, pp. 49–50

Книжники, следовавшие второй стратегии, утверждали: пока мусульмане были уязвимым меньшинством в Мекке, Бог призывал их избегать сражений и конфронтаций {872} . После хиджры, когда они усилились, Бог разрешил сражаться, но только в порядке самозащиты {873} . Когда мусульмане стали еще сильнее, некоторые ограничения были сняты {874} . И наконец, когда Пророк с торжеством вернулся в Мекку, мусульмане получили повеление биться с немусульманами везде и всюду {875} . Получается, что Бог мало-помалу готовил мусульман ко всемирным завоеваниям, поначалу смягчая требования с учетом обстоятельств. Однако современные исследователи заметили, что ранние экзегеты не всегда приходили к согласию относительно того, какое откровение связано с какими обстоятельствами и какой стих что отменяет. Американский ученый Рубен Файерстоун высказал такую версию: противоречивые стихи отражают воззрения разных групп в умме при жизни Пророка и после {876} .

872

Коран 15:94–95; 16:135

873

Коран 2:190; 22: 39–45

874

Коран 2:191, 217

875

Коран 2:191; 9.5, 29

876

Firestone, Jihad, pp. 50–65