Поляне(Роман-легенда)
Шрифт:
— Сказывай, — произнес устало князь, глядя в столь необычное лицо брата.
— Дозволь мне с отроками моими на заболотных соседей пойти.
— Коней девать некуда? — строго отозвался Кий. — В болоте загубить решил? Уж лучше продай. Или мне уступи. Да и Щек не откажется.
— Коней не загублю, — возразил Хорив. — Загублю племя Усово. Чтобы и семени от него не осталось! А землю тебе отдам.
Кий хмыкнул, глянул пытливо, взбодрил перстами недолгую свою бороду, русую с проседью.
— Самого Уса живота лишил, все мало тебе? Весь род его извести жаждешь?
— Жажду, княже! В сухой степи, когда шли с Истра —
— Еге-е!.. Может, осушим по ковшику? Для разговору, га? Эй, кто там есть!.. Да ты садись, садись. Желаешь, сапоги скидывай, ты же не в княжий терем — ты к брату своему пришел…
Хорив поддался на ласковый голос, сел на лавку. Сапог, правда, скидывать не стал. Им принесли старого меду. Осушили по ковшику.
— Знал бы ты, что они с моей Миланой сотворили!..
Кий молча и терпеливо выслушал долгий, нелегкий рассказ Хорива. Подливал ему еще меду, сам же более не пил. Внимал. Внимал и крепкую думу думал.
То племя пришло и село за болотом, не желая платить мыто полянскому князю за проход мимо Гор вниз по Днепру. Мыта не дали. И дани с них в полюдье не взято ни разу. За что честь такая? Не слишком ли долго терпит князь полянский? Чего ждет? А тут…
— Еще меду, брат?
— Не надо, хмелеть начну. Доскажу уж…
— Досказывай, Хорив, досказывай! Я внимаю.
Бедный, бедный Хорив! Кий разумел его, всей душой, всей плотью чуял — будто свое болело. Будто не чужая кровь кипела сейчас в этом серооком сыне неведомого племени — своя, полянская! Своя боль переходила к Кию от Хорива с каждым словом! Выходит, не чужая кровь кипит — своя? Отчего так? Как же так? Может, через молоко матери? Кто ведает? Одни только боги.
Нелегко князем быть полянским. Там — ромеи, тут — древляне, где-то — обры… А гунны с гультяями всякими? И славины — вчера братья, а сегодня враги лютые… Как с кем быть ему, посреди всех? Надобно быть, как тот добрый меч, что изготовлен на Подоле. Достаточно твердым, чтобы не погнуться. Достаточно гибким, чтобы не сломаться. И достаточно острым, чтобы поразить недруга. Легко ли?
А тут еще эти… заболотные. Как заноза! Так, может, дозволить Хориву? Га? Пускай потешит душу свою изболевшуюся. Да заодно и ту занозу прочь выдернет. Чтобы не саднила…
Давно уже закончил Хорив свой рассказ, молчал, глядел угрюмо под ноги, ждал, что же ответит ему князь.
— Ну так, — промолвил наконец Кий, поднимаясь и подтягивая распущенный перед тем очкур. За ним поднялся с лавки и Хорив, подобрался весь в ожидании слова княжьего. — Ну так. Пойдешь со своими отроками на заболотных, ладно… Погоди, погоди, внимай! Я внимал, теперь ты внимай. Пойдете пешими. Отчего, мыслишь, и древляне, и славины, и заболотные все чаще пешими сражаются? Оттого что в лесу с конем не развернешься, далеко не ускачешь. И по болоту кони не ходят. Конь — не сохатый.
— Ежели нам пешими через болото, — повернул увлекшегося князя Хорив, — то надобно тропы выведать.
— А я понадеялся, полагал, что ты выведал. Прежде чем проситься. Выходит, полез в воду, не проведав броду? А с конями где и как хотел пройти? Га?
Хорив опустил
— Одному тебе не совладать, — продолжал Кий. — С тобой Щек пойдет, поведет своих отроков. Да я сотни четыре старшей дружины дам — две тебе и две Щеку. Сам на Горах останусь, в случае чего — пошлете гонца, приду на выручку. И к болоту тебе ходить ни к чему. Ходил уже, будет! Той тропой Щек пойдет. Что и как ему там делать, то я скажу ему. А ты пойдешь иным путем, коего прежде не ведал. А я вот выведал! Или, может, и ты догадался?
— Кабы!.. — И Хорив подумал, что знай он тот другой путь, не пришлось бы выманивать Уса на поляну с дубом и Милану сумел бы выручить. Может, и Белый Волхв на то намекал, когда корил? Может, приди к нему Хорив, то и указал бы тот путь ему? Ох, нет прощенья Хориву! Боги простят — сам себе не простит. Одно теперь осталось ему: сперва заболотных соседей извести, а после — в первой же сече сложить непутевую голову. Сам будет искать себе погибели!
— Экий ты недогадливый! — укорял Кий. — Сам ведь только сейчас говорил, что лодию с Усом на берегу ставили. Забыл про реку?
— Так в нее челнами войти надобно! — воскликнул Хорив.
— Во-о! Очнулся, слава Перуну! Теперь дело слышу… Уразумел, стало быть?
— Уразумел! — выдохнул Хорив, снова охваченный одним лишь нетерпением: скорей бы!
Но Кий говорил по-прежнему неторопливо:
— Внимай далее. Возьмешь в затоне у Почайны моих челнов-однодеревок сколько потребуется. Там их немало наготовили, зря ты горевал по тем, что на Истре остались. Скажешь мне только, сколько возьмешь, чтобы ведал я. Сажай на те челны своих отроков да две сотни моей старшей дружины. Поводыря я дам — укажет, где от Днепра сворачивать, и далее путь укажет. Пойдете на веслах, ночью, без огня и без шуму. К рассвету подойдете к становищу. Как раз к тому же рассвету и Щек свое дело сделает, которое я ему скажу. А твоя забота будет одна: не пускать заболотных на воду. Чтобы ни один не ушел.
— Уразумел, княже! — мрачно обрадовался Хорив. — Чтобы ни один…
— Ни один! — сурово подтвердил Кий. — То и древлянам наука будет… А сейчас покличем Щека, бояр, тысяцких, посовещаемся, как все наилучше изготовить. К вечеру принесем жертвы богам да на коне погадаем. Ежели добрый будет знак, завтра за день снарядитесь и к ночи двинетесь, каждый своим ходом и со своим поводырем.
— Отдай ту землю Щеку, княже, — от души предложил Хорив.
— Ты же мне обещал!
— Обещал, верно, — вспомнил Хорив и махнул рукой: — Да мне что! Мне никому из вас не жалко. Хочешь — себе бери. Хочешь — Щеку отдай. Или поделите. Как сам решишь.
— Решу, — сказал князь. — А тебе что же, не надобна та земля? Нисколько?
— Нисколько, княже. Я поле люблю, чтобы скакать да скакать. А там, за болотом, лес один.
— То не беда, Хорив. Мы из того леса поле сотворим…
12. Кий приходит к Белому Волхву
Он пришел к Белому Волхву, суровый князь полянский. Пришел, как приходил, бывало, в юные свои лета, которых — не воротишь… Пришел, как и в те прежние времена, один, без провожатых, — поделиться заботами и думами, услышать слово мудрое и вещее.