Поляница
Шрифт:
— Долго же ты шлялась, — проворчал кот.
Ева Карловна с удовольствием скинула туфли и, пройдя в гостиную, села на софу, поджав ноги. Фролов, лежа на диване, смотрел телевизор. Баба-Яга поморщилась:
— Авдей, ты хоть бы носки снял и ноги помыл, когда уже оставишь свои дикарские привычки?
Богатырь недовольно проворчал что-то, но, тем не менее, направился в ванную. Раздался плеск воды.
— Добыла волосы? — спросил Баюн.
Ева Карловна молча положила
— Ева, когда, наконец, мы расправимся с Кощеем и откроем врата? — спросил Фролов, входя в комнату. Его босые ступни были огромными — не меньше сорок седьмого размера. Ногти на пальцах — толстые, темные, похожи на кору старого дерева.
— Скоро, друг мой, — отозвалась Ева Карловна, потягиваясь. — Устала сегодня, ох, устала. А еще ведь приворотное зелье готовить!
— И охота ж тебе заморачиваться, Яга, — проворчал Фролов. — Раньше для богатыря девицу распластать было плевым делом. А я чем хуже? Только поручи!
— Я тебе распластаю, — сердито замахнулась на него Ева Карловна.
Она взяла волосы и отправилась на кухню. Фролов подмигнул коту и улегся на диван. Он щелкнул пультом и на экране появились обнаженные девицы. По пятому каналу шел старый фильм «Шоугелз».
Ночью Влада несколько раз просыпалась и, вскакивая, настороженно смотрела в окно. К счастью, громадный волк, так напугавший ее, больше не появлялся.
В институте дела шли по-прежнему. Долгов все еще уклонялся от исполнения преподавательских обязанностей. Проходя мимо деканата, Влада слышала, как ректор требовал связаться с Александром Степановичем и сообщить ему: еще один прогул — и увольнение.
Влада испытала мстительную радость: так ему и нужно, предателю.
Мельников после случайной встречи в коридоре с Евой Карловной был сам не свой. На Владу не смотрел, отворачивался, задумчиво глядел в окно.
Лишь Лора оставалась такой, как всегда: ироничной, но доброй и всегда готовой дать полезный совет.
В четверг, как раз перед все еще внесенной в расписание лекцией Долгова, Влада с подругой пришли в столовку. Пахло пшенной кашей: мягко говоря, не самое вкусное и любимое блюдо, но Влада не успела позавтракать и слона бы съела.
На раздаче сегодня была не тетя Клава — полная, улыбчивая женщина, — а сухонькая старушка в платке, чуть ли не полностью скрывающем ее лицо.
Влада получила кашу, бутерброд с маслом и сыром на тарелочке. С компотом старушка что-то завозилась, но наконец, выдала студентке наполненный до краев стакан. Лора также получила свой скромный паёк, и подруги направились к столам.
В отличие от большинства студентов, которые пшенку брать не стали, Влада и Лора кашу съели. Принялись за компот.
«Странный запах, — подумала Влада, запивая бутерброд компотом. — Можжевельник, что ли?».
— Как думаешь, Долгов сегодня придет? — спросила Лора.
Влада пожала плечами. Придет или не придет, — ей все равно.
Перекусив, подруги направились в институт.
В коридоре столпилось десятка два студентов — ждали Долгова. Божена Мальцева ехидно посматривала на Владу, взгляд ее словно говорил: «Опять не придет твой старый любовничек».
На своем любимом подоконнике в конце коридора сидел Мельников, читал какую-то книжку.
— Пошли к Виктору, — предложила Лора и тут же изумленно спросила. — Да что с тобой такое?
С Владой, и правда, творилось нечто странное. Увидав Мельникова, она вдруг замерла, вытянулась в струнку, как сурикат.
— Витя! Витенька, я люблю тебя!
Едва ли стены самого старого в Брянске института когда-либо слышали подобный крик, полный подлинной женской любви и настоящей бабьей тоски.
Крикнув это, Влада ломанулась к Виктору, расталкивая однокурсников.
Божена с подругами сначала рты разинули от удивления, а затем стали смеяться. Не смеялась только Лора: она так и осталась с разинутым ртом и выпученными глазами.
Добравшись до Виктора, Влада заключила его в объятия.
— Витенька, любимый!
Мельников был так поражен, что не ответил на поцелуй девушки и пытался отстранить ее.
— Речкина, что ты делаешь? — бормотал он, покраснев, как рак.
— Ты мой, мой навсегда! — рыдала Влада. — Не отвергай меня!
Студенты, обступив парочку, пораженно комментировали происходящее. Парни откровенно завидовали Мельникову.
— А ну-ка, пропустите! — раздался строгий голос.
Долгов растолкал зевак и, схватив Владу за плечи, оторвал ее от смущенного донельзя Мельникова. Девушка выдиралась, рыдала, тянула руки к Виктору, но Александр Степанович уверенно повел ее к выходу из института.
— Куда вы меня ведете? — пьяным голосом взывала Влада. — Отпустите меня! Мне нужно к моему возлюбленному!
Долгов молча открыл дверцу автомобиля, усадил студентку.
— Я не поеду! Виктор!
«Ламборджини Ураган» рявкнул, как готовящийся к рывку гепард.
Все прошло так же внезапно, как и пришло.
Влада изумленно посмотрела на Долгова. Тот с сосредоточенным видом следил за дорогой.
Произошедшее в коридоре института стояло перед глазами, как калейдоскоп ярчайших картин. Вот Божена, триумфально снимающая происходящее на «айфон»: вот вам и тихоня-отличница Влада Речкина, я же говорила, говорила! Пораженное лицо Лоры. Виктор, неловко пытающийся отстранить рвущуюся целоваться Владу. Лица, лица, лица. Удивленные, возмущенные, глумливые.