Полярная фактория
Шрифт:
Вопрос этот здесь крайне заострен, организовавшийся тузсовет его выдвигает на первый план.
В сущности, не такая уж сложная операция обеспечить тундровое население дровами, когда вся наша тайга — полоса, граничащая с тундрой — состоит из сплошных лесов.
Требуется лишь инициативность и организационная настойчивость. Однако вот здесь-то мы и хромаем.
В прошлом году дровосеки всю зиму работали в 50 километрах выше Обдорска, нарубили 4000 саженей, сложили в поленницы. По климатическим условиям — это очень тяжелый труд. И
Около тысячи саженей вывезли весной на баржах и рыбницах, развезли по заимкам, промыслам, факториям. Остальные 3000 саженей развалились, рассыпались, потонули в летней болотной ростепели. Теперь их, конечно, не собрать.
Чтобы снабдить фактории достаточным количеством дров, необходимо забросить сюда специальную баржу.
Нечего говорить, дрова должны окупать себя.
Однако такое разрешение вопроса, мне кажется, вряд ли устроит промышленных туземцев. Промышленник отнюдь не богат, не так много зарабатывает, чтобы оплачивать топливо, один провоз которого обходится втридорога.
Топливное дело необходимо организовать на месте — на Ямале. Здесь имеются огромные залежи торфа. Местами слежавшись пласты его достигают 2—3 саженей толщины.
Торф отличный. Мы пробовали его жечь, не прессуя. Горит, будто облитый керосином.
Здесь отдельные гнезда старого мшанника достигают порой 40—50 метров в окружности. На нем я прыгал, как на трамплине; он пружинист и слегка шипит под ногами от насыщающей его влаги. Лопата легко режет такой мшанник, глубиной он бывает в 2—3 метра. Это будущий торф. Он весь состоит из нитевидных сплетений мха и корней.
Добыча торфа здесь не потребует больших затрат. Нужны лишь прессы и рабочие руки.
Для туземного населения необходимо прежде всего забросить чугунные печи с колошниками и ручные прессы.
Я видел в Финляндии такие прессы трех образцов. Там мох скупой, в кочках и мелких гнездах. Часто, чтобы сделать один брикет, финну приходится раскапывать две-три кочки.
Здесь пласты. Здесь есть возможность работать многобрикетными прессами не вручную, а при помощи двигателя. И двигательную силу можно получить по крайней дешевке — нужно лишь использовать постоянные ветры большого напряжения. Эоловые приспособления окончательно просушат отжатые брикеты.
Если Комсеверпуть забросит сюда техника-торфяника с соответственным оборудованием — это обойдется не дороже баржи дров. А подсчитайте, какие даст итоги. Не только туземный топливный вопрос будет разрешен, но и вся фактория перейдет на торф — с пекарней, кухней, отоплением любых двигателей.
На месте, без какого бы то ни было подвоза, разрешается основной вопрос полярного существования. И разрешается наилучшим образом.
Я даже думаю, что ни с юга на север, а наоборот, с Ямала на юг надо везти топливо — такое драгоценное, как торф. На Ямале можно снабдить весь морской и речной транспорт Комсеверпути горючим.
Для этого требуется опять-таки организационная настойчивость, рабочий почин и плановость.
СЕВЕРО-ЯМАЛЬСКИЙ ТУЗСОВЕТ
Когда при высадке на Ямале мы по 15—20 часов в день грузили и разгружали товары, наш заведующий Вахмистров утешал:
— Товарищи, это краткая переработка. Наступит зима — никакой работы не будет. В трехмесячную ночь будем только спать.
До чего же он не знал условий полярной работы!
Стоит так называемая полярная ночь. Вот уже больше месяца мы не видим солнца. Круглые сутки горят лампы. А работа идет интенсивнейшим ходом, как никогда раньше. Работа многообразная, не ждущая, ее надо тотчас выполнить.
И туземцы не пропускают ни одного дня. У них разгар пушного промысла. Везут песца, волка, росомаху.
Ежедневно у нас бывает 10—15 нарт. Одни приезжают, другие уезжают.
В этом году на Ямал с’ехалось очень много чумов. Они уходят от контрактации оленей. Наиболее крупные оленеводы каслаются как можно дальше на север, к самому проливу, думая, что там их трудней достать.
На севере полуострова теперь сконцентрировалось все кулачье. Они снабжаются преимущественно на фактории Дровяного мыса, но иногда бывают и у нас — вероятно с целью разведки.
31 декабря, накануне нового года, Шахов с Кабановым выехали на юг, к реке Се-Яга для организации выборов в тузсовет.
Это решено после всесторонних обсуждений. На юге сгруппировалась почти вся беднота. Она откаслалась к той черте тундры, где начинает расти кустарник и карликовый лес.
Кроме того, по берегу Се-Яга разбивать кочевья выгодно, потому что промысел рыбы идет всю зиму.
Топливо и пища! Они диктуют бедняку свои условия. Богачи и многооленные середняки могут ежедневно бить оленей, иметь всегда свежую кровь и мясо.
У бедняка каждый бык, каждая важенка на счету. Какую-либо сотню-другую животных долго ли истребить! А к тому же бедняки имеют другую особенность — они в большинстве многосемейны, многодетны. Начни они резать оленя, от стада в одну зиму ничего не останется.
Вот к ним-то и направились Шахов и Кабанов.
В отсутствии были 5 дней. 5 января вернулись веселые удовлетворенные.
Без агитации кулака, без внушений шамана, бедняки быстро освоились с принципами соввласти. Собрание прошло активно и оживленно. Тузсовет избран.
Вскоре мы увидели состав Се-Ягского тузсовета.
Председатель Серпиу Войтало, промышленник лет за 50, небольшого роста, ширококостный, с медленными движениями, видимо, знающий и чувствующий себе цену.
Он больше молчит, не выпуская из рта трубки. Его голос всегда последний. Однако туземцы к нему чутко прислушиваются и относятся с подчеркнутым почтением.
Именно такого председателя требовалось новому тузсовету.
Заместитель председателя — Майма Тусида — брат Ваньки.