Полярный – Москва
Шрифт:
И подумаешь, может, тётушка и права? И понятна моя радость, когда на следующий день радио сообщило, что Герман Титов благополучно приземлился. Помню фамилии первых космонавтов, как стихи:
Гагарин, Титов, Николаев, Попович, Быковский, Терешкова.
А дальше их стало так много, что всех не упомнишь.
Деревенские свадьбы
Одна происходила совсем рядом, у соседей бабы Поли женился сын. Невесту звали Нина. Всё застолье было в доме, а плясать выходили на улицу перед домом. Плясали под гармонь с частушками. Запомнилась такая:
И петь будем, и плясать будем,А смерть придёт – помирать будем.Мне подумалось, какая мрачная частушка. Пела её тётка, приплясывая, притопывая и заканчивая частушку «и-и-и-их!» Следом за ней в круг выходила другая тётка и выкрикивала другую частушку, не все частушки были безобидными и приличными.
Невеста частушек не пела и не плясала. Выйдя из дома, она садилась на скамеечку и смотрела на танцующих. Время от времени она удалялась и появлялась в новом платье. Платьев было множество, все цветастые, крепдешиновые. Мама мне объяснила, что так положено. Количество платьев символизирует достаток.
Отшумела свадьба, прошло несколько лет. И вот уже две дочери и сын. Бывший жених – пьющий муж, каких в деревне большинство, бывшая невеста – толстая баба с грубым лицом и натруженными руками. Большой дом поделён на две части: большая – «молодым», меньшая – свекрови, с которой, кроме ругани, никаких отношений.
Помню ещё одну свадьбу. Эта была рядом с бабушкой Олей, через дом. Выходила замуж Маня Редечкина. За человека не из нашего села, симпатичного, со звучной фамилией Изранцев. Хорошая была свадьба, неплохая семья. Родились дети, а потом я узнала, что отец Изранцев вместе с одной из дочерей погиб в автомобильной катастрофе.
Деревенские судьбы
Вообще людские судьбы такие разные… Казалось бы, в такой глуши – какие страсти? А вот поди ж ты.
У Анны Васильевны, которую привезли в деревню из Грузии, в автомобильную катастрофу попал сын и погиб. Пережив такое горе, она родила двух дочерей с разницей в один год. А потом вдруг узнала, что муж её загулял. Начались скандалы и драки. Женщина она восточная, измены не стерпела, да и погладила мужу ценный орган утюгом. Муж стал пить и умер от сердечного приступа. Ей одной пришлось растить двух девочек. Вырастила их, так и не выйдя больше замуж, а теперь живёт одна. У дочерей в Москве свои семьи, лишь летом они отправляют своих детей к бабушке в деревню.
А вот семья. Недалеко от бабы Оли дом у переулка. Живут в нём Копин и Копинишка. Он статный, энергичный и непьющий мужчина, что редкость для деревни. Она – согбенная старуха с клюкой уже много лет. Детей нет.
– Были ли? – спрашиваю у мамы.
– Когда они собирались жениться, была Копинишка беременна, но работала на лесопилке, труд тяжёлый, ребёнка потеряла и больше родить не смогла. А была в молодости очень красивой, – говорит мама.
Так и живут вдвоём, разводят кроликов, уже оба старые.
В деревне все друг про друга всё знают. Ничего не скрыть. А что не знают, то додумают. Вот и решай – где правда, а где выдумка.
В детстве, помню, был ещё один деревенский ужас: бегал по деревне блаженный, как здесь говорят – «простой», а на самом деле душевно больной человек. Был это молодой парень, он действительно бегал, что-то кричал, не всегда был одет. Жил на Полтавке (деревня рядом). Его появление вызывало брезгливый страх и нездоровое любопытство. Теперь понятно появление такого человека: пили и пьют много, да и не только мужчины.
Сенокос
Летом деревенские жители ездили косить и убирать сено на луга за Оку. Уезжали на грузовой машине с громкими песнями. Отсутствовали несколько дней. Косили, если позволяла погода, сушили, гребли сено, потом снова с песнями возвращались. Ездил и мой дедушка Ваня. Возвращался оттуда с лукошком и букетиком луговой клубники. Какая она была вкусная и душистая! Особенно если жаркое лето. Ездила на луга и подруга моя Таня Шитова, возвращалась с рассказами о том, как там было здорово.
У Тани Шитовой был старший брат Толик и младшая сестра Валя. Толик был хорош лицом, но не высок ростом. Тем не менее мы с Ленкой были по очереди в него влюблены. В него и в Славку Орешкина. Тот был не очень хорош лицом, но высок. Жил Славка через дом от бабы Вари, родной сестры бабы Оли. И если мы ходили в кино, то иногда возвращались в толпе, где был и Славка. Мне иногда казалось, что я ему нравлюсь, но Ленка была убеждена, что он влюблён в неё.
Надо сказать, что все эти «любови» были исключительно на расстоянии и в нашем воображении. Если встречались с парнями, то в клубе или на речке. Мы с Ленкой, наверно, походили на двух сестёр Золушки, которые на балу записывали знаки внимания принца: один знак внимания, второй. Ленка моя ещё увлекалась попеременно и Женькой Зиминым, и ещё кем-то, а мне в деревне всё же нравился лишь Славка Орешкин.
Библиотека и медпункт
За домом Комраковых, ещё дальше, находилось довольно старое деревянное строение. Оно стояло отдельно от всех домов, так как находилось не на одной линии с ними, а дальше, вглубь. Здание делилось на две половины. Справа – библиотека. Девчонкой я бегала туда, читала затрёпанные книжки, став старше, удивлялась тому, что в библиотеке стоят совсем новые невостребованные книги Сэлинджера, Сомерсета Моэма, Хемингуэя.
А слева находился медпункт. Он поражал своей стерильной чистотой, особенно на фоне деревенского беспорядка. Царствовала в этом медпункте фельдшер тётя Катя. На все времена, на все болезни и на все возрастные категории деревенских жителей. Жила она на Полтавке, а работала здесь, в Сельцо-Сергиевке.
Когда бабушка Оля ходила к Кате на уколы, она надевала чистое выходное платье, чистый головной платок и шествовала в медпункт через всё село. Кто-то Катю ругал, кто-то хвалил, но, сколько себя помню, лечила всех в деревне Катя.
Дядя Яша
Бабушкин родственник дядя Яша Горбачёв, который жил в Инякино, заболел, ему удалили камень из почки. Бабушка Оля сидела на скамейке перед погребом и рассказывала какой-то соседке, что дяде Яше сделали операцию, удалили камень.