Полымя

Борисов Сергей Борисович

Олег подвигал «мышкой» – курсор заметался по экрану. Вот он сейчас в архивы и нырнет.

Рядом с клавиатурой лежал смартфон, подсоединенный к USB-заряднику. Тот мобильник, что в кармане, был попроще – для полымско-покровского пользования, а смартфон для связи с «большой землей». Вечерами Олег смотрел, кто объявлялся за день, при этом редко когда отзванивался. Посмотрел и сейчас.

Звонила Далецкая.

Еще звонил Димон, давно не слышали.

Звонил Борька, что странно, обычно они списывались.

И звонила Лера, дочь.

Глава 2

Май 2015

года. Озерный край

Шепотков не стал нажимать кнопку интерфона. Выпростал себя из кресла, царапнув пуговицами столешницу, и подошел к двери. Открыл.

– Дубинин где?

Секретарша оторвала глазки от монитора с разложенным по зеленому полю пасьянсом и безбоязненно воззрилась на начальство.

Ей и впрямь не о чем было волноваться – с такими-то формами и правильным пониманием субординации.

– Понятия не имею.

– Ну так поищи! – решил поиграть в сердитого папика Дмитрий Юрьевич.

Он вернулся в кресло, еще раз царапнув пуговицами рубашки столешницу. Они у него вечно отлетали, пуговицы. Потому как живот. И это не обжорство, не пиво, не сидячая работа, это физиология. Вот он надрывается в фитнес-клубе, а толку? Организм не обманешь. Метаболизм, итить его.

«Э, Олег, ты где?»

Вообще-то он мог и сам позвонить, но держать дистанцию обычно полезнее, чем быть на дружеской ноге. Панибратство хорошо гомеопатическими сахарными шариками, три штучки под язык через день. Дозировать его надо, Дубинина, потому что позволишь лишнего, а он ухватится, будет Димоном при народе величать. Ну да, Димон, это если запросто, по-товарищески, но не прилюдно же! Это, знаете ли, амикошонством попахивает.

Шепотков довольно хмыкнул. Редкое словцо! Спасибо памяти, что подсказала, она у него такая: раз услышал – и зацепило, и зацепилось.

Дубинина ждала работа. Никакой спешки, но знать Олегу о том не нужно. Лучше пораньше озадачить, предупредив, что заказ невероятной срочности. Тогда есть шанс, что не в последний час, а за два, за три дня до реального дедлайна сделает.

Или не сделает… Что-то он сильно закладывать стал. Не запойный, себя блюдет, но запашок чуть не каждый день, а люди меж тем все примечают и руководству доносят: «Пьет-с».

Пьет – это плохо. Это напрягает, потому что слишком многое от Дубинина зависит. Многое и многие. Только и об этом знать Олегу не нужно. А то совсем расслабится.

– Дубинин взял отгулы, – доложила секретарша, возникнув в дверях.

– Кто отпустил?

– Говорят, с вами согласовано.

А ведь так и есть, отпустил, еще неделю назад разговор был, совсем из головы вон.

– Когда появится?

– Не знаю.

– Ну так узнай! – Дмитрий Юрьевич готов был всерьез осерчать. Тут заказ жирный, а люди разбегаются, как тараканы. Отгулы им…

Через пять минут, на протяжении которых Шепотков успешно боролся с искушением позвонить

другу Олегу, секретарша снова явила себя на пороге кабинета. Разобиженная, спина прямая, ресницы как из проволоки.

– Говорят, в понедельник будет.

– А где он?

Секретарша пожала плечами.

Дмитрий Юрьевич потянулся за мобильником, лежавшим на краю стола. Набрал номер и узнал, что абонент «вне доступа». Вроде бы что тут такого? Но он отчего-то встревожился. Даже мысль мелькнула: может, у Ольги спросить, телефончик есть… И тут же отмахнулся: нет, лучше о себе не напоминать, не будить лихо.

Он взглянул на секретаршу и проговорил примирительно:

– Иди сюда. Бог с ним, с Дубининым.

* * *

Олег выбрал поезд. На автобусе быстрее, зато в поезде лег и заснул. Вернее, так: выпил, лег и заснул. И это лучше, чем выпил, сел и неизвестно, заснешь ли. Потому что, когда сидя, то количество выпитого – не гарантия, уж он-то себя знает. Точнее, в поезде «выпил и заснул» – это норма, а в автобусе дыхни на кого, сразу примутся глазами буравить. И пусть ему такое осуждение до аппендикса – вырезать и выбросить, даже если вслух кто попрекнет, а все равно уют не тот.

До вокзала Олег добрался на старенькой «шестере», на крыльях и дверях которой были наклеены ленты с «шашечками». Ого, так, глядишь, через пару-тройку лет и название фирмы появится, и счетчик в салоне. Дотянутся менеджеры-оптимизаторы и до этих мест, все к тому идет.

– Вокзал, – объявил водитель. По виду он очень подходил к своей потертой «шохе», так подходил, что, казалось, другого она за свой руль и не примет. У водителя были седые усы, ладони в мозолях и заживших порезах, щеки в голубых и фиолетовых прожилках.

Олег расплатился. Накидывать не стал: сколько договорились, столько и дал.

Таксист взял деньги, и видно было, что он доволен. Да и с чего бы ему не быть довольным? Кабы не Олег, пришлось бы порожняком в город возвращаться.

– –

Что с пассажиром ему откровенно свезло, водитель честно признался, но не раньше, чем они отмахали от монастыря километров пять.

«Что ж тогда цену задирали?» – попрекнул Олег.

«Жить-то надо».

С этим Олег был согласен. Даже когда скучно, серо, блекло, бессмысленно и безысходно. Но есть закон самосохранения, и он диктует: жить надо! Вот и живем.

«Шестера» вильнула, объезжая остановившийся на обочине автобус. Женщины – кто в платках, кто уже без них – шустро разбегались по кустам. Несколько мужчин перешли дорогу и тоже спешили укрыться в лесу.

«Девочки налево, мальчики направо», – усмехнулся Олег.

«Паломники это. Всегда здесь останавливаются, – водитель выровнял машину. – Сортиры монастырские видели?»

«Видел».

«Но не заходили?»

«Нет».

«Дерьмо с хлоркой. Там по-простому – доски да дырка. Вот и терпят, кто может».