Полынный мёд. Книга 1. Петля невозможного
Шрифт:
– Не помню, – буркнул Алексей.
Скучно ему стало, как всегда после разговора с Шубиным.
– А я помню. Для меня, если хочешь знать, туман – зеленого цвета.
– Почему, зеленого? – вяло осведомился Никулин.
– Потому что доллар зеленый, – хохотнул Витька. – Ничего, я своего не упущу! С чертом, не дай бог, сорвется, чем-нибудь другим займусь.
– Многоженством, например, – посоветовал Алексей.
– Почему многоженством? – поперхнулся Шубин.
– Перспективно, – пояснил Никулин. – Еще Остап Бендер, помнится, так считал.
– Думал об этом, – серьезно отозвался гость. – Хотя бабы и без штампа в паспорте перебьются. Главное,
– Дуру и с деньгами? – приподнял бровь Алексей.
– И такие есть. У нас же главное было не ум, а связи да родственнички. А вообще-то, если серьезно, думаю в политику податься…
– Всего-навсего? – прыснул от смеха Алексей.
– А почему бы нет? Я не такой лопух, как ты. Я ведь за собой слежу. А главное в этом деле – одежка. По ней встречают.
– Зато провожают по уму.
– Перетопчутся! Мне главное – попасть, а там провожай, не провожай… Уйду, когда сам сочту нужным.
– Ну и ладно, – согласился Алексей. – Успеха в новых начинаниях. В старых – тоже. А теперь проваливай. Мне, в отличие от тебя, утром на работу.
Закрыв за Шубиным дверь, Алексей вернулся в комнату. Черт, как ни в чем не бывало, снова уютно устроился в кресле. Разве что книгу на этот раз не читал.
– Где это ты умудрился спрятаться? – поинтересовался Никулин, правда, ответа ждать не стал. – Вот это и есть Витька Шубин. А ты боялся, что его за тобой Сатана послал.
– Да уж, – неопределенно обронил черт, – классический прохиндей. Интересно, как это он умудрился прошлую реинкарнацию пройти?
– А может, он уже в этой жизни скурвился? – предположил Алексей.
– Нет. Здесь процесс затяжной. Испорченной основа была. Похоже, кто-то там у нас халтурит. Ладно, разберемся, – мрачно пообещал черт.
– Тебе-то что? – осведомился Алексей. – Ты вроде бы из своей фирмы дезертировал. Давай-ка лучше спать. Вымотался я сегодня – сил нет. Тебе где постелить?
– Нигде, – быстро отозвался черт, – я под столом лягу.
И, натолкнувшись на недоуменный взгляд, пояснил:
– У нас так принято.
Алексей пожал плечами, быстро постелил себе на диване. Сходил в ванную, умылся холодной водой (о том как выглядит жидкость, льющаяся из горячего крана, в Волопаевске с начала Перестройки уже успели забыть). Вернувшись в комнату, увидел, что черт внимательно изучает календарь, висящий над письменным столом.
– Что это ты пятницу отметил? – поинтересовался беженец из ада.
– Где? А-а. День рождения у меня, – неохотно пояснил Алексей.
– Ну! – обрадовался черт. – Нужно будет это дело отметить. Друзей приглашаешь?
– Откуда у меня здесь друзья? Те, с кем рос, давно поразъехались. Не Шубина же звать…
– Нет, Шубина не надо, – серьезно заявил черт. – Я его уже видел. Ну да ладно, подумаем. Не перевелись же в самом деле интересные люди. Или любопытные, на худой конец.
Алексей, взбивавший подушку с интересом посмотрел на Леонарда.
– И где же ты их собирать планируешь? Здесь? Да и на какие шиши?
– Это как раз не проблема, – отозвался черт. – Все беру на себя.
– Клад, что ли, откопаешь?
– Можно и клад.
– Так ты же говорил, что их уже не осталось.
– Мало ли, что я говорю, – черт зевнул и совсем человеческим жестом потер глаза. – Должен же я тебя за гостеприимство отблагодарить… Ну да ладно. Давай выключать свет.
Алексей кивнул, щелкнул выключателем. Копытца черта приглушенно процокали в угол к письменному столу. Все стихло.
«Ну и денек, – устало размышлял Алексей, лежа на свежей, хрустящей простыне. – Лерка… – подкатила, ставшая уже привычной, боль, и пришлось усилием воли переводить мысли на другую тему. – Леонардом, говорит, зовут. Хм… Врет, конечно. Да и наплел он сегодня такого… Вообще, странный черт: жалкий, Шубина с Гогой испугался, а сам с архангелом Гавриилом запросто разговаривал… Или и здесь врет? Не стыкуется у него что-то… Да он, похоже, и не старается, чтобы стыковалось. Нет, поосторожнее с ним надо… А с другой стороны, чего бояться? Хуже, чем есть, едва ли будет… Постой! Это что же получается? Черт – реальность, ад и рай – реальность, Бог – тоже реальность? Этак все мое мировоззрение с ног на голову переворачивается…»
Алексей приподнялся на локте, посмотрел в угол. Огромная луна, запутавшаяся в рваных облаках, ярко освещала комнату, пепельницу, оставленную на полу, валяющиеся тапочки… Под столом никого не было.
«Смылся, – вяло подумал Алексей, – опять надул. А может и не было никакого черта? Приснился. Или пригрезился на почве нервного стресса…»
Додумать до конца не успел. Заснул.
Глава шестая
Утром после известной пьянки в Доме литераторов в голове у Семы Боцмана безо всякой на то прописки в соответствующих органах поселились отчаянные африканские негры, наглым образом колошматившие дубинками по своим громогласным там-тамам. Тихо завывая, Сема зажимал голову между ладоней, опасаясь, как бы она не разлетелась на куски. Одетый в дорогой халат с золотой каймой, он полулежал в кресле и томился ожиданием домработницы, посланной за пивом.
«Вот дурень, – стеная думал Сема, – всегда ж страдаю от водки, ан нет, как подают – не отказываюсь. Да и кто от дармовщинки отказывается? На шару, как говориться, и уксус сладкий».
Слово «уксус» особо сильно воздействовало на нервную систему литератора, и семино уже немолодое щекастое и холеное, с благородной ямочкой на подбородке, лицо перекосилось, будто маринист на самом деле испробовал этот самый уксус.
А домработница все не шла и не шла. Сема с тоской смотрел на каминные часы, ибо ровно в двенадцать его ждали в издательстве с последней главой романа «О бедных пиратах замолвите слово». Однако надо было еще дописать страниц шесть концовки, чего, понятное дело, в том состоянии, в котором пребывал маринист, сделать было совершенно невозможно. Самое обидное, что концовка эта, которой автор отводил особое место в романе, была заранее продумана. Причем давно. В ней царь Иоанн Грозный вручал премию за неправедные труды пиратам с Ильмень-озера, тем самым пиратам, которых самодержец лично вызвал с Антильского моря для подрыва экономического благосостояния богатейших боярских семей. Истории с географией Боцман не знал и надеялся, что при написании царской речи вывезет его бойкое перо, находчивость, да передовица центральной газеты. И вот – на тебе!..
Когда Сема уже принялся проклинать всех домработниц на свете, в прихожей раздался звонок.
– Во, дура же, – простонал Боцман, – ключи в кармане, а она трезвонит.
Звонок повторился.
– Прасковья, сама отворяй! – крикнул Сема, стараясь при этом не повредить терзаемой неграми голове.
Посему крик выдался вялым и слишком тихим.
В дверь начали стучать.
– Да иду же, иду! – простонал Боцман, пытаясь оторваться от кресла.
В дверь уже барабанили, причем, явно ногами.