Полынный мёд. Книга 1. Петля невозможного

Пищенко Виталий Иванович

– Да ладно, – вздохнул Алексей, – может, ты и прав. Только противно все это.

Он поставил поднос на письменный стол и быстро налил кипятку в чашки.

– Сахар будешь?

– Нет.

– Тогда пей. Бульки, вроде, еще идут.

Черт ухватился за чашку и одним залпом осушил ее, смешно дергая кадыком.

«Глотки у них луженые, – подумал Алексей. – Ну не зря же они в аду живут.»

А черт, крякнув от удовольствия, поставил чашку на поднос и спросил:

– Еще можно?

– Хоть

сто порций, – рассмеялся Алексей.

Он уселся в кресло, дожидаясь, покуда его чай немного остынет, и наблюдая, как методично странный гость опустошает чайник.

– Может, ты голоден?

– Не-а, я сегодня барана съел, – сообщил Леонард.

– Где?

Черт виновато зыркнул на Никулина.

– Понимаешь, он от стада отбился…

– А ты тут поблизости, словно волчок, прогуливался, цветочки нюхал.

Черт потупился.

– Да ты б меня все равно не накормил. Знаешь, сколько мне надо?

– А как же ты собираешься у меня на постое быть?

– Так я ведь не на полный пансион прошусь.

– Спасибо, утешил. – Алексей внимательно посмотрел на Леонарда, тщетно пытавшегося придать себе сконфуженный вид. – А теперь давай серьезно поговорим. Я тебе уже объяснял, что живу не один, с матерью. Сам понимаешь, что с ней случится, коль она тебя увидит. Утром же мне надо на работу. Комнату запру. Объясню маме, что провожу дома эксперимент, для которого требуется особая чистота. Ну, а уж ты постарайся не шуметь. Договорились?

– Угу, – причмокивая дымящимися паром губами, ответил черт. – Все будет в полном ажуре.

– Надеюсь, – вздохнул Алексей. – У меня мама, знаешь, какая нервная? С тех пор, как в Волопаевске вся эта чертовщина началась… гм… прости, в общем, она запрещала возвращаться мне сюда из Москвы. Ну а сама, сколько я ее не уговаривал, уезжать не хотела. Я ее понимаю, здесь отец похоронен, но ведь и о собственном здоровье надо думать. Тут пришельцы повадились табунами ходить к соседу, а для нее, представляешь, каково их видеть каждый день. Короче говоря, я оказался здесь. Бросил и престижную работу, и приличный заработок, и интересные перспективы.

– Я тоже свою мать любил, – вздохнул черт. – Она у меня была строгая, но ласковая. Наверное, не одобрила бы мой побег, но переживала бы страшно. Жаль, умерла, когда я был совсем маленьким.

– А вы разве не бессмертные? – удивился Алексей.

– Да ты что? Так бы ОН и допустил, чтобы мы вечными были. Представляешь, сколько бы нас развелось?

– Хорошо, а что после смерти с вами происходит? Куда ваши души попадают, если вы и так уже в аду?

– Ты что городишь? Какие у чертей души? У нас вместо души…

– Подожди, – опешил Алексей, – ты же недавно говорил, что вы не чурки деревянные, что вас тоже Бог создал.

– Ну,

да, – пробормотал черт. – Все верно. Только про душу я наврал.

– Во, фрукт! – изумился Никулин. – И зачем тебе все это?

– Не знаю, – проблеял черт, – наверное, привычка такая…

Но тут в прихожей раздался звонок.

– Ты кого-то ждешь? – затравленно посмотрел на Алексея черт.

– Нет, – взвился с кресла Никулин. – Мать ведь, гады, разбудят!

И он рванулся прочь из комнаты.

На пороге стоял Витка Шубин и нагло улыбался.

– Ты что, вконец одурел? – опешил Алексей. – Знаешь, который час?

– Он у тебя, – не слушая однокашника, сказал Витька.

– Кто?

– Черт.

– Нет, ты положительно рехнулся? Какой черт?

– Ага, а глазки забегали, – зло ощерился Шубин. – Ну-ка…

И он бесцеремонно оттолкнув Никулина, ворвался в прихожую.

– Стой! – зашипел Алексей. – Мать разбудишь.

Но Витьку, похоже, сейчас мог остановить только бульдозер. В два прыжка он преодолел не очень-то длинный коридор и влетел в комнату. Алексей бросился следом и замер на пороге.

Черта в комнате не было, как не было и подноса с пустыми чашками. Даже «Фауст» стоял в шкафу на своем обычном месте.

«Конспиратор», – с уважением подумал о черте Алексей, но вслух сказал:

– Ну что, удовлетворил свое любопытство? А теперь выметайся, иначе схлопочешь.

– Да подожди ты, – как-то сразу скукожившись, пробормотал Витька. – Плохо мне что-то, дай отдышусь.

И он, не дожидаясь разрешения, плюхнулся в кресло, еще не успевшее остыть от волосатого зада Леонарда.

Алексей плотно закрыл за собой дверь и тоже присел.

На физиономии Шубина явно читалось сожаление о чем-то, уже почти положенном в карман, но неожиданно утерянном. Алексею это было понятно, но вот странными были оттенки облегчения, блуждающие в уголках витькиных губ и явно указывающие на тот факт, что что-то страшное у человека осталось позади. Будто он сбросил со своих плеч непомерный груз, и к тому же готов рассказать каждому встречному, как ему ловко удалось это проделать. Алексей не ошибся.

– Ты представляешь, – сказал Витька, – мы его уже почти зажали в угол, ума не приложу, куда он делся.

– Кто?

– Да черт же, черт побери!

– А-а-а. Так ты свою бредовую идею не оставил? – хмыкнул Алексей.

– Она не бредовая.

– А хочешь докажу?

И Алексей слово в слово пересказал слова Леонарда о кладах, которых физически в советское время быть не могло. Странные рассуждения черта о его деловых отношениях с Гермесом он, естественно, опустил.

Шубин долго искал дар речи, а когда нашел, тихо промямлил: