Полынный мёд. Книга 1. Петля невозможного
Шрифт:
– Как-то я себе все это по иному представлял, – задумчиво сказал Алексей. – Я правда атеист, ни в бога, ни в черта не верю. Точнее, не верил до сегодняшнего дня. Даже сейчас до конца не могу поверить. Надеюсь, не обидел тебя этими словами?
– Нисколько! – заверил черт. – Я, если хочешь знать, с самим товарищем Емельяном Ярославским общался. После его кончины, разумеется. Да-да, тем самым, что на нас пасквили писал. Не поверишь, огромное наслаждение от встречи с ним получил. Если человек хоть во что-то верит искренне, он уже не безнадежен. Теперь вот с нетерпением жду в гости этих… творцов безобразия вашего, которые взялись подсвечниками в церквях стоять.
– Какого безобразия? Ты имеешь ввиду Перестройку?
– А ты что же, по другому ее оцениваешь?
Алексей пожал плечами.
– Вроде дело хорошее затеяли, только вот не пойму, почему, несмотря на все обещания, денег на жизнь, как не хватало, так и не хватает.
– Ну, этого добра как раз у вас скоро полно будет, да вот купить не сможете ни черта… пардон, ничегошеньки.
– Почему?
– А вот этого я сказать не могу. Причинно-временные связи – штука сложная. Сам Бог покуда в ней разобрался – состарился. А может, ничего и не понял, а иначе зачем ему миры строить? Как мы его отговаривали, как уламывали, а он уперся, и ни в какую. «Хочу, – говорит, – после себя в этом вакууме хоть что-то оставить. Так ведь и помрут все, а о нас никто не узнает, добрым словом не помянет и букетик свежих фиалок не принесет». А нас, словно бес за язык потянул: «Ага, – отвечаем, – дождешься. О тебе вспоминать станут, только когда плохо кому-то будет». «Так сделайте, чтоб им всегда плохо было!» – сказал Бог и сверг нас с небес. А о том, что будет, я и вправду сказать не могу. Ты попытаешься что-то сделать, что-то изменить, и такой бардак наступит, что ни одному дьяволу не расхлебать.
– Стоп! – сказал Алексей. – Ты как-то странно разговариваешь. У меня такое впечатление, что ты не ассоциируешь себя ни с дьяволом, ни с бесами.
Нежданный гость вздохнул, закинул ногу на ногу и посмотрел на хозяина с сожалением.
– Ну почему им все разжевывать приходится? – неопределенно пожаловался он. – Помнить – ни черта не помнят, читать – ничего не читают. Газеты разве что, да и то в основном ради сплетен да скандалов. – черт покосился на ощетинившегося было Алексея и смягчился: – Ладно, слушай. В принципе, все просто. Дьяволы – это наши главные начальники, что-то вроде вашего ЦК. Сатана же – Генеральный секретарь. Это он руководил восстанием в раю да соблазнял Еву в садах Эдема своим голым задом, который, кстати, она и приняла за яблоко. У него до сих пор на левой ягодице шрам имеется от зубов. Ух, она ж его и цапнула, по всему мирозданию вой было слышно… А бесы – это наши снабженцы. Раньше они души покупали, а теперь, наоборот, ищут, кому сбагрить. Только, сам понимаешь, на такой товар не особо покупатели находятся. Всем праведников подавай, только где их столько набрать?
– А кому, кроме вас, вообще, души нужны?
– Ты думаешь, Бог только одну Вселенную сотворил? Ага! Тот случай. Если что старикашке в голову втемяшится, обухом не вышибешь. Он и сейчас где-то шляется, миры строит. А где – даже архангелы не знают. Я как-то с Гавриилом беседовал. Молчит, скотина, как рыба. Значит, и сам не знает. Вот так-то.
– Но подожди, а кто ж на нас с небес взирает, кто наши судьбы вершит?
– А при Леониде Ильиче кто этим занимался? Думаешь он? Вот то-то. Короче говоря, в других Вселенных – все, как у нас. Разве только в совсем молодых, где черти пока еще по одному котлу обслуживают, порядка больше. Вот бесы и ищут такие миры да меняют убийц на юродивых. Работенка, скажу я тебе, пальчики оближешь. Командировочные – раз, валюта – два, да и мироздание посмотреть можно – это, стало быть, три. Каждый черт у нас в бесы выбиться хочет, я уж не говорю о ЦК. Так что, брат, мы, черти, – всего лишь чернорабочие Аида. Эх… – всхлипнул черт и, высморкавшись в кулак, обтер его о шерсть на животе. – Ты вот в шамошваловской лаборатории работаешь, недоволен, жалуешься.. Не удивляйся, я много чего знаю. А попробуй восемь часов у котла простоять с тяжеленными вилами. Да еще начальство, на вас насмотревшись, решило ввести хозрасчет и самофинансирование. Совсем озверели нехристи. Это значит, в свободное от работы время и дровишки сам добывай, и смолу топи и трезубец точи. А дрова или, скажем, напильник денег ведь стоят. Значит, из зарплаты выкраивай, от семьи отрывай. Деткам теперь и сладкого не купишь. Да что деткам… Раньше, как сменишься – айда к вам наверх, пивка попить. А теперь что? Последнего удовольствия лишили! Впрочем, и это бы стерпел, когда б не жена. Нет, я все понимаю, у них там, на женской половине ада, такая же свистопляска, что и у нас. Но ведь она всю свою злость на меня обрушивает. Пилорама еще та. И пилит, и пилит, житья просто нет. Вот я и сбежал…
Черт вдруг побледнел, даже сквозь шесть стало видно, крепко зажал лапой рот, испуганно вперив взгляд в Алексея.
– Ты, – промычал он, – ыж ны выдывый мыны.
– Чего? – не понял Алексей.
– Ты уж не выдавай меня, – отодвинув на миллиметр ладошку от пасти, пробормотал черт. – Так мне все надоело, что я не выдержал и сбёг. Эх, да разве только я? Как узнали, что в Волопаевске есть прореха между мирами, так и начался повальный исход. Не всем, конечно, повезло, как мне, но… Нет, ты скажи, правда не выдашь? А я тебе пригожусь, право слово.
– Да кому я тебя должен выдавать? – удивился Алексей.
– Так ведь уже послали за мной двоих. Сегодня едва не стреножили. Если бы у тебя дверь балконная не была нараспашку – то и не ушел бы. А знаешь, что у нас с беглыми бывает? Брр… Говорить страшно. Беглых у нас насильно опять в ангелов превращают. Прикидываешь?!
– Подожди, – задумчиво почесал затылок Алексей. – Это кто ж за тобой гонялся? Один такой черноволосый с золотым зубом, а другой – в джинсах с оторванной лейблой?
– А ты откуда знаешь? – поразился черт.
– От верблюда! – хохотнул Алексей. – С золотым зубом – это Гога, грузин из Армении, по паспорту азербайджанец, а второй – мой одноклассник бывший, Витька Шубин. Прохвост редкостный.
– Ты не обманываешь? – недоверчиво покосился на него черт.
– Да вот тебе крес… Прости, это я так. Шутка у нас такая. Нет, не вру, с чего бы мне врать?
– Тогда почему они за мной гоняются?
– Да эта парочка решила разбогатеть, причем, быстро и без особенного надругательства над своим здоровьем. Кстати, Витька и мне предлагал вступить в долю, да у меня своих проблем…
– Лера?
Боль, отодвинувшаяся куда-то за время этого нелепого разговора, снова накатила холодной волной, сжала до боли сердце. Алексей через силу улыбнулся:
– Ты и это знаешь?
– Прости уж. Иногда не хочется все знать, а получается самой собой. Ненавижу!
– Да, наверное, это тяжело, – согласился Алексей.
– У каждого своя Голгофа. Но мы несколько отвлеклись от темы. И что же этой парочке нужно?
Алексей задумчиво посмотрел на черта, пожевал губами, потом все же спросил:
– Ты обо всем знаешь, почему тогда спрашиваешь?
– Ладно, – сдался черт. – Ни черта я не знаю. Ты пока на балконе прохлаждался, я твою записную книжку проштудировал.
– И ты думаешь, это этично?
– А ты ждешь от чертей этичных поступков?
– Нет, конечно, – замялся Алексей, – но все же…
– Я ведь не знал, что ты из себя представляешь, – потупился черт. – Обещаю: больше такого не повторится. Если, конечно, ты меня не выдашь.
– Да не собираюсь я тебя никому выдавать. Даже вашей милиции.
– Уф, ну, спасибо, ну, уважил. Век благодарен буду! А можно, я у тебя немного поживу?
– А мама? – опешил Алексей.
– А что, мама? Я ей на глаза попадаться не буду.
– Даже не знаю как-то, – растерянно протянул Никулин. – Вообще-то, я не против.
– Значит, по рукам? – обрадовался черт.
Алексей автоматически протянул руку, осознавая, что творит что-то уму непостижимое. Пустить на постой к себе черта! В Москве кому рассказать – в психушку сразу бы отправили. Но нет, то Москва, а здесь – Волопаевск. Здесь все иначе.