Полынный мой путь (сборник)
Шрифт:
Кроме того, интересы Руси и Кавказа были слишком далеки – и политически, и географически. Однако друг о друге эти регионы, конечно, знали и как-то общались. О том свидетельствует «скандинавский монетный материал», который «с начала до середины Х века является в основном куфическим». [Сойер П. С. 160; 248–249.]
Знали они и мир, и ссору, они же долгое время были единоверцами, прихожанами одного Патриаршего престола. Пример тому приход русов в столицу Кавказской Албании в 944 году. Видимо, чтобы разрушить, забыть их давнюю дружбу, и понадобились легенды. В годы Кавказской войны появился откровенный вымысел, и бумага все вытерпела.
(73)
(74) Преданий о каменной стене немало. Все интересны по-своему. Одно из них фиксирует Коран (пер. Крачковского) в 18-й суре «Пещера» (92–100 аяты). Оно гласит, что у Железных ворот в срок, назначенный Всевышним, будет битва между силами Добра и Зла. Выходит, и Коран, и Библия сохранили древнейшее алтайское предание о той неминуемой битве. Его хранят и индийские, и иранские источники. Похоже, по мере расселения тюрков география места битвы менялась… И я подумал, читая Коран, не о легендарном ли Армагеддоне здесь речь? Что, если то был «бродячий» топоним?
(75) Не устаю восхищаться меткостью тюркского языка. Так, слово «садко» очень точно передает суть торговых операций, совершавшихся у стен Дербента. Буквальный перевод этого выражения «продай – оставь» (sad qo). [Древнетюркский словарь. С. 480, 490, 451.]
(76) Свою «Шахнаме» Фирдоуси, как известно, писал на основе знаменитой «Ходай-намак» («Книги владык»). Многие «тюркские» ее детали оказались им изъятыми, на что обратили внимание едва ли не все востоковеды, исследовавшие эти книги. Но главное там осталось: правители Среднего Востока на протяжении всех веков были родными друг другу, братьями. И при случае напоминали об этом друг другу. Так, в VII в. Хосров говорил посланнику Джебу-хакана: «Скажи царю своему и брату нашему, что с давних пор род ваш был чтим и почитаем предками моими и мною так же, как [род] брата любезного, и мы с сыновьями и дочерьми сроднились с друг другом». [Калуанкатваци. С. 81.]
Именно этим обстоятельством объясняется то, что тюрки воспринимают иранский эпос «как свою собственную древнюю историю». Братья, как водится, то враждовали, то жили в мире, но принадлежали к одному роду. Это и нашло отражение в эпосе, который, как справедливо замечает Р. Фрай, в своей значительной части носит сакское происхождение. [Фрай Р. С. 67, 253.] Но нельзя забывать, что саки – это могущественная орда тюрков, известная уже в глубокой древности.
Увы, со времен ариев существует правило – не отказываться от битвы, даже если она приводит к истреблению родичей. [Махабхарата. Книга четырнадцатая. С. 271, прим. 309.] Вот почему войны между «иранцами» и тюрками часто воспринимаются как знак того, что они происходят от разного корня. О путанице, которая внесена в историю возникновения Ирана и Парфии, о роли тюрков в истории этих государств я подробно рассказываю в I части книги «Тюрки и мир: сокровенная история».
(77) Вновь и вновь обращает на себя внимание деталь, повторяющаяся в разные эпохи и в разных странах. Происхождение основателя новой династии напрямую связано со сменой религии в стране. Существует много легенд о происхождении Сасана, внук которого Ардашир (Артаксеркс) сменил Аршакидов на троне. В ХХ веке победило мнение, будто Сасан был мелким правителем в Парсе. Но еще во времена Гиббона большинство исследователей склонялось к тому, что «Артаксеркс произошел от любовной связи между женой кожевника и простым солдатом».
Бастарда на троне не захотели признать в Армении и Кушанском ханстве, правители которых были царской крови. Вот почему в надписях на «Ка’бе Зороастра» Ардашир «именуется «царем царей Ирана», а не «царем царей Ирана и не-Ирана», как тюркские Аршакиды. [Гиббон Э. Т. I. С. 225; Фрай Р. С. 284–291.]
(78) Здесь самое время напомнить об открытии Дура-Европос. Этот город, принадлежавший парфянам, а затем римлянам, сохранил много фресок, их сразу же объявили христианскими, хотя анализ находок показывал, что «в Дура господствовали не столько римские, сколько восточные боги». Тем не менее, древний город, возникший до новой эры, стал «ключевым объектом христианских древностей доконстантиновой эпохи». [Беляев Л. А. C. 97–99, 108–109.] Основанием для этого стали греческие надписи с упоминанием Христа.
Но представление о Спасителе, помазаннике Божьем (по-гречески Христос) жило задолго до христианства у тюрков: они его звали Майдар. По мере их расселения о Спасителе узнавали другие народы. Выходит, тот Христос и Иисус Христос – это не одно и то же. (См. прим. 57, 65, 111.)
То же относится к «христианским» памятникам Средней Азии, и там веривших в Бога Небесного назвали христианами (несторианами), хотя сами они себя так не называли. На это обратил внимание еще В. Бартольд: «В Средней Азии христиане не называли себя этим именем, которое не перешло в восточные языки и не встречается ни в семиреченских надписях, ни в сиро-китайском памятнике». [Бартольд В. В. Т. II. Ч. 2. С. 264.] На это обращают внимание и теологи, замечая, что история несториан «начинается гораздо ранее появления Нестория» и что они «протестовали против наименования их несторианами». [Христианство: Энциклопедический словарь. Т. 2. C. 196.]
Более полувека продолжаются раскопки в Дура-Европос, но «других следов христианства пока не найдено», – пишет Беляев. И не будут найдены, добавим мы, потому что слово «тура», «дура» (без Европос!) переводится как «укрепленное жилище, крепость». [Древнетюркский словарь. С. 587.] Восхищает точность топонима, он сохранил то, что стараются забыть. Парфяне говорили на диалекте тюркского языка, близком к современному азербайджанскому языку, и исповедовали восточную культуру Единобожия.
(79) Смутил меня и армянский календарь: с 551 года армяне вели летосчисление. Это важно – принятием календаря в раннем Средневековье начинали отсчет новой жизни. Вернее, принятием новой религии. Так, Восточная Римская империя в 312 году приняла новый календарь, когда тюрки научили греков богослужению во имя Тенгри. Та же летопись доказывает, что на 43-м году греческого летосчисления просветились армяне. Как это понимать, я не знал. Но уяснил: 301 год вряд ли мог быть годом начала в Армении новой религии. Тогда, видимо, просто объявили о Церкви, которой требовались десятилетия учебы, чтобы утвердить себя… Здесь явно что-то недоговорено или переиначено.