Полынный мой путь (сборник)

Аджи Мурад

(65) Подробнее о захоронении Хильдерика см.: Беляев Л. А. С. 316–318. Показательно, что, отмечая ареал распространения однотипных археологических находок, Беляев, того не подозревая, указал географию Великого переселения народов, он пишет: «Открыта вереница памятников, протянувшаяся от восточных рубежей Европы вглубь степей, пустынь и гор Центральной Азии до самого Китая». Более того, автор помнит, что еще Бартольд видел в этой географии «пути веры». (Правда, шли эти пути все-таки с востока.)

Как серьезный исследователь историк отмечает важную деталь:

несмотря на сходство с христианским характером объектов они «не всегда безусловно христианские». [Беляев Л. А. С. 216–253, 226.] Казалось бы, еще шаг и последует глубокий вывод, автор на пороге открытия мирового значения. Вот они, реальные следы веры в Бога Единого, веры, носителями которой были тюрки, вот они – «не вполне христианские» монастыри, храмы, захоронения, эпитафии, рукописи, кресты, орнаменты. Осталось всего лишь соединить разрозненные сведения…Увы, продолжение фразы обескураживает своей непоследовательностью. Да, эти памятники не христианские, признает автор, «но, пожалуй, так даже интереснее». И всё! Это и есть политика в науке.

(66) «Европейские и азиатские послы и монархи были вынуждены предпринимать это далекое и утомительное странствование, а жизнь и владычество русских великих князей, грузинских и армянских королей, царствовавших в Иконии султанов и персидских эмиров зависели от того, наморщит ли брови или улыбнется великий хан… Мастера китайские и парижские стали соперничать между собою из желания услужить великому хану», – пишет о тех временах Гиббон. [Гиббон Э. Т. VII. С. 92.]

(67) Здесь также важны мелочи, которые остались в тексте по недосмотру «редакторов», они высвечивают прошлое в неожиданном ракурсе. Например, явно восточные имена героев эпоса. Конунга Олафа называют Али. Или – в «Саге о Харальде Суровом»: человека, который ехал с конунгом, зовут Гамаль. [Стурлусон. С. 642, 443.] В сагах встречаются герои с именем Хакон (Хакан, Каган), такое уже трудно не заметить. И заметили! Даже Карамзин отметил, что «Гакан (Hakan) есть собственное, весьма обыкновенное имя скандинавское». В Бертинских анналах говорится, что шведы называли правителя хаканом. [Карамзин Н. М. Т. I. С. 29, Прим. 110.] Здесь же добавлю, что короли Норвегии сберегли это имя до XX века. В 1905–1957 там правил Хокон VII (Haakon).

(68) В этой связи интересно еще раз обратиться к имени и титулу скандинавских правителей Хакан. Читателю, наверно, интересно будет узнать, что Хокон IV Старый (Haakon den Gamle) в 1251 г. заключил договор с Новгородом об урегулировании пограничных отношений. Это факт общеизвестный, из энциклопедии.

Он заставляет по-иному взглянуть на предание о том, что предок Хакана «побывал в Стране Турок и в Великой Швеции и встретил там много родичей». [Стурлусон. С. 17.]

(69) История топонима Хунигард говорит о многом: «Северные писатели именовали Россию и Хунигардом, то есть… страною Гуннов. Гунны, конечно, могли бы в IV

и V веке владеть частью России (выделено мною. – М. А.); но вероятнее, что имя Chunigard произошло от испорченного имени Киева, называемого северными авторами Chiev, Cuitua, Koenugardia». Не знаю, нужны ли комментарии этой откровенности «отца русской истории»? [Карамзин Н. М. Т. I. Прим. 97.]

Впрочем, у Карамзина были предшественники. Вот и летописец Нестор (или переписчики?) придумал топониму Киев «славянское» происхождение, превратив «пригород» (qj) в Кия, старшего среди братьев, так тюркское «становище в пригороде» (qj ev) стало «матерью городов русских». [Древнетюркский словарь. С. 440, 189.]

(70) Таких примеров в истории скандинавов немало. Например, датский король Харальд, приняв христианство в Майнце, затем отверг новую веру. И в 841 г. принял участие в войне императора Лотаря против его брата, уже вернувшись к старой вере. Не стоило упоминать об этом, если бы не два важных обстоятельства.

Первое, битва, в которой брат шел на брата, была данью адату и называлась «Небесным поединком». Она сродни кулачному праву, которое господствовало в тюркском мире, где судьбу доверяли только «суду Всемогущего Бога». Битва состоялась в 841 г. при Фонтенуа-ан-Пюизет.

Второе, вражда привела к тому, что братья стали говорить на разных языках. В 843 г. в Вердене они заключили договор, который привел к переделу владений. Единое государство исчезло, положив «начало двум государствам на основе различия национальностей и языков». Так появились на свет два народа – французы и немцы. Точно так же потом поделят Русь, разделив народ на татар и русских. [Егер О. С. 237; 116–118.]

(71) Интересны детали государственного переворота: они укладываются в безупречно разработанную схему, успешно срабатывавшую в разных странах. Первое – происхождение Богориса: он не был прямым наследником правителя Болгарии. Опять «щербинка» в родословной. Второе – уничтожение аристократии. По словам летописца, против «изменника отеческих обычаев» восстали самые родовитые семейства. Но хан Богорис, как пишет Успенский, «нашел себе поддержку в другой части населения Болгарии, которое доселе не принимало участия в администрации и не пользовалось политическими правами». Этим бесправным населением и были славяне.

С их помощью хан Богорис «потушил движение, казнив главных бунтовщиков в числе 52, и тем самым нанес непоправимый удар родовой болгарской знати». Так Болгария стала славянской, а хан Богорис – болгарским князем Борисом I. [Успенский Ф. И. История Византийской империи: Период Македонской династии (867–1057). С. 70–72; Мюссе Л. С. 20–25.]

(72) Правда, в литературе встречаются упоминания о других, совсем давних походах русских на Кавказ. Как относиться к этим данным, я не знаю. Карамзин, например, описывает поход 912 года с большими сомнениями. Откуда взялись пять тысяч кораблей по сто человек в каждом на Каспийском море? Он понять не смог. И куда делись те корабли и войско? Это же абсурд – полумиллионную армию собрать русам было явно не по силам.