Полюби меня до завтра
Шрифт:
Пролаять разве что.
Сунула руку в карман, чтобы согреть заледеневшие пальцы, но наткнулась на ещё более холодный экран своего смартфона. Добыла его, наблюдала несколько секунд, как снежинки падали на черную поверхность, потом разблокировала, открыла нужное приложение, пролистала собственную ленту…
– Жень, - попросила я наконец-то, решившись, - если это правда, про то, что ты меня любишь… Прочитай хоть один пост? Из последних? Ну разве тебе сложно?
Он нахмурился.
– Маша…
– Пожалуйста, - попросила я. – Это ведь не слова на ветер были? Ну разве тебе так сложно, правда?
– Ладно, -
– Это как раз до того было написано, как Вась-Вась решил интервью у Жертвы в "Хите сезона" взять, - кивнула я. – То, что надо.
Женя улыбнулся.
– Ну, раз ты так говоришь… - он вздохнул. – Тогда будем читать. Уверена?
– На все сто.
Я перегнулась через его плечо и тоже смотрела в экран. Читала вместе с Женей, вспоминая, с какими легкими чувствами тогда набирала этот текст, нисколечко не думая о последствиях ведения блога, едва не лишившего меня этого потрясающего…
Этого любимого мужчины
– "Мой, - начал читать Женя, - сегодня, как всегда, выбирается из постели вторым. Когда-то в каком-то фильме слышала фразу, что вы познаете настоящую семейную жизнь, когда будете драться, пытаясь узнать, кто пойдет в душ первым, но нам, кажется, до этого не дойти. Он слишком любит поспать, а я так привыкла вскакивать в шесть утра, что точно буду первой. Хотя, может быть, когда-нибудь отвыкну. Представляете, три года убеждала, что ненавижу, а теперь смотрю и ловлю себя на мысли: а не влюбилась ли? Но влюбилась – это неправильное слово. Есть другое, красивее: люблю".
Женя поднял на меня удивленный взгляд, но я только кивнула на мобильный.
– Дальше читай.
– "Говорят, не важно, как кипят страсти, если вы не сходитесь в быту. У нас с этим всё в порядке. Иногда думаю: как столько времени жила отдельно и проклинала его в офисе за немытую чашку? Дома такой проблемы нет. Дома вообще проблемы нет. Кто убирает? Кто готовит? Кто моет посуду и закидывает вещи в стиральную машинку? Кто-нибудь, у кого первого дошли руки. Оно как-то очень просто, будто уже сорок лет женаты, а не два месяца под одной крышей. И в постели, скажу честно, хоть и отпираюсь, и иногда говорю, что на коврике пойду лягу, что тут гостья… В постели проще всего засыпать в его объятиях. Только я, наверное, никогда ему не признаюсь. Мы всё ещё две жертвы служебного романа. Я и благодарна, и ненавижу шефа за то, что поставил нас в такие условия. Если б не это противное слово "работа", может быть, мы бы никогда так и не сблизились… Но и этой дистанции, выстроенной общим проектом и потребностью быть вместе, не осталось бы. Потому грущу и улыбаюсь каждый раз, когда сажусь с ним за один стол на работе, когда он целует меня на людях – расстраиваюсь, а когда дома, и нас точно никто не увидит, радуюсь, как малое дитя, его прикосновениям… Наверное, всё-таки люблю?"
Женя умолк. Пост закончился, дальше тянулся ворох комментариев – я помнила некоторые из них, прилетевшие ещё до раскрытия моей личности, и все те, что пришли после, пораженные, шокированные, полные ужасного удивления. Это было так смешно и так мило, до сих пор вздрагивала, когда туда смотрела…
– Я тебя люблю, - произнесла я наконец-то, поняв, что и вслух бы промолвить это тоже надо, а не сознаться блогу. – Прости, что я ничего тебе вот об этом, - кивнула на телефон, - не рассказала. Я хотела, но подумала, может, не стоит, может, это всё сломает. Если хочешь, я его удалю. Обязательно удалю! Только…
Женя рывком притянул меня к себе и почти в губы выдохнул:
– Глупая, да не хочу, конечно же. Это ведь твое дело. Твой успех. Почему я должен выдирать тебя из твоей мечты, в конце-то концов?!
– Ну тебе же не нравится.
– Мне не нравилось, - возразил он, - что ты это от меня скрывала. А не то, что ты этим занималась. Маша, не будь такой… Не задумывайся о том, чего я не говорил. Если говорю, занимайся, значит, не надо искать в моих словах двойное дно. Просто живи и получай удовольствие. Если ты при этом ещё и останешься со мной, я буду вне себя от радости.
Я счастливо улыбнулась.
– Конечно же, останусь! Будем продолжать работать вместе на канале, по пятницам вести "Хит сезона", но пусть только Вась-Вась попробует ещё раз притарабанить какую-то тетушку Варвару, я лично ему заявлю, чтобы он с нею сам разбирался, вот в прямом эфире пусть и приступает к делу!
– Заведем кошку, - протянул Женя тоном, напрочь лишенным вопросительных интонаций. – Узаконим наши отношения…
– Узаконим? Уверен? А если я не хочу?
– А ты не хочешь?
Я вздохнула.
– Ладно. Хочу, - выдохнула и осознала, что в самом деле желаю стать его женой. – Хочу, хочу, будь ты, гад такой, неладен! Хочу! А детей?
Я сама не знала, почему этот дурацкий вопрос сорвался с моего языка, но Женя только улыбнулся.
– В тридцать – самое время.
– Мне двадцать три, - напомнила я.
– Но мне-то тридцать.
Я рассмеялась.
– Может, не в этом году.
– Как выйдет, - покачал головой Женя, - так и будет. Только знаешь что?
– Что? – уточнила я.
– Если у нас… Когда у нас появятся дети, мы этого моей маме не скажем. Пока им не исполнится лет эдак… Восемнадцать. Вот тогда, наверное, для балета будет достаточно поздно, как думаешь?
Можно было ответить, что в тридцать – самое то, чтобы познакомиться с бабушкой, но Женя не дал мне произнести ни слова. Он привлек меня к себе и поцеловал, вроде бы так же, как и обычно, но всё равно иначе. Я чувствовала жар его губ и наслаждалась этим удивительным теплом посреди снежной зимы. И пусть нас заметало, пусть мы почти в сугроб превратились за это время, мне было наплевать.
Я не слышала, как успела подъехать машина. Нашу идиллию прервал только возмущенный голос Алевтины Петровны.
– Женечка! – закричала она, не думая, что её весь дом услышит. – Женечка! Шапку хотя бы надень, простудишься же, ну!
Женя рассмеялся. Мне показалось, плевать он хотел на эту простуду и на всё на свете, просто наслаждался тем, что был сейчас рядом со мной.
– Женечка! – возмутилась Алевтина Петровна. – Женя!
Он не повернулся. Вместо этого поцеловал меня снова, и Алевтина Петровна растворилась где-то в столичных снегах, наверное, на все лады костеря мужа за то, что почти силой усадил её в машину и увез прочь от замерзающего на скамейке сына. И тетушка Варвара с возмущенным петухом что-то говорила, пока ждала такси, но мы этого не слышали. Казалось, примерзли друг к другу на этой скамейке, и когда Женя наконец-то выпустил меня из объятий, было уже темно, хоть глаз выколи.