Полюби меня
Шрифт:
И вдруг что-то изменилось. Словно колокольчик прозвенел у меня в голове.
Глава 11. Близость
— Альберт, стой... — я отстранилась и уперлась ладонью ему в грудь. Еще немного, и мы перейдем черту. А я… я не могу просто переспать с Альбертом. Чувствовала это всей душой. Все внутри вопило — соверши я сейчас этот шаг, и назад дороги нет. Я буду принадлежать ему всем сердцем. Как будто лед на реке сломается, и неудержимые струи воды понесутся, сметая все на своем пути. Я вручу ему свою жизнь, свое измученное сердце, свои надежды…
А значит, не будет портала, не будет возвращения к папе… Я уже сама не захочу!
И я замерла, стараясь унять дыхание, влечение, что сносило разум. И смотрела на него умоляюще — сейчас все зависело от него.
Не остановись он в ответ, и я бы не устояла. Не оставь он мне выбора — и его уже не будет. Но Альберт замер, тяжело дыша и пронзая меня горящими глазами. Чуть отстранился и бросил взгляд на море, явно стараясь не смотреть на меня.
— Что не так, Тая? — спросил он, немного выровняв дыхание. Хриплый голос выдавал так и не унявшееся желание. А в глазах на мгновение мелькнула обида. — Я что-то сделал не так? Слишком грубо накинулся на тебя?
— Да нет же! Не в этом дело! — мне захотелось плакать. Как объяснить это сложное, странное, что не давало мне пересечь черту? — Я… просто не уверена, что готова…
— К чему? — Альберт, кажется, немного успокоился. Он ласково провел рукой по моей щеке. — Почему ты отказываешься от секса? Физический контакт сближает… разве не это нам нужно… Ты ведь хочешь меня… тоже.
— Я не знаю… — Мне стало стыдно. В моем мире такое поведение называли «динамо», и мужчины не любили, когда девушки поступали подобным образом. А я второй раз оттолкнула Альберта… — Я… понимаешь, Альберт, я не могу… делать этого, если не уверена, что люблю… Прости меня, попробуй понять!
В его лице что-то поменялось.
— Ты девственница? — спросил он серьезно.
— Нет… Не в этом дело… Я просто никогда ни с кем этого не делала, кроме мужа… Когда мы с ним любили друг друга! — я чувствовала себя совершенной идиоткой, и больше всего хотелось по-дурацки расплакаться. Да и дрожь нереализованного желания словно ушла внутрь и превратилась в тоску и разочарование. Но по-другому я сейчас не могла… — Прости, я пока не уверена! Мы знакомы всего неделю с небольшим…
Альберт продолжительно и внимательно посмотрел на меня. Казалось, досада борется в нем с пониманием. И вдруг протянул руку, помогая слезть с уступа, ловко и быстро зашнуровал платье, стараясь не касаться моей кожи.
— Мне сложно это понять, но я попробую, — спокойно сказал он. — И жаль, что ты не даешь мне этого шанса… Сказать обо всем так. Мне было бы легче…
И мне опять стало стыдно. Ведь действительно это сближает людей. Именно это нам и нужно — стать ближе, ощутить тепло другу друга. И есть мужчины, которые лучше «говорят» о своих чувствах через прикосновения, через физическую близость, отпускают себя только в ней, не позволяя сентиментальности в обычной жизни.
— О чем, обо всем…? — тихо спросила я. Услышать признание в любви на самом деле хотелось больше всего на свете. Это наверняка сломало бы мою черту, и я бы сама шагнула в его объятия.
— О том, что со мной происходит, — усмехнулся Альберт и снова подал мне руку. — Пойдем, Тая…
Бережно держа за руку, он медленно повел меня по тропинке вдоль моря. Разочарование легким пледом опустилось на душу. Но… он ведь сам говорил, что не понимает, как выглядит любовь! Разум тут же нарисовал романтическую картинку, что он уже полюбил меня и сам не чувствует, что с ним происходит. Впрочем… может, так все и есть.
В очередной раз я не знала, что сказать. Молчала и кожей ощущала его мысли.
Тропинка вдруг превратилась в лужайку — усыпанную белыми цветами, скудными, маленькими и пахнущими солью, как многие прибрежные растения. Альберт остановился, устремив задумчивый взгляд на море. Потом вдруг мягко спросил, не глядя на меня:
— Ты была замужем, Тая… Ты еще не говорила мне этого. Что случилось? Ты ведь любила своего мужа. А он — тебя?
Что ответишь на этот вопрос оборотню, который прожил полтысячи лет, видимо, не зная любви. Что она переменчива? И тот, кто носил тебя на руках, может вдруг оказаться орущим чудовищем, недовольным каждой мелочью. Просто потому что разлюбил тебя. Потому что ты ему надоела и раздражаешь — другого объяснения превращению Стасика я так и не нашла. Любила ли я его, когда мы расстались? Наверное, уже нет. Жизнь на вулкане, жизнь в страхе убивает любовь. Мы боремся, стараемся вернуть ее, но иногда уже поздно, если это игра в одни ворота. А у меня было именно так.
— Сначала все было хорошо, — ответила я Альберту. — Мы любили друг друга… А потом… Знаешь, Альберт, в жизни все не как в мечтах. Проблемы и быт могут закалить любовь, а могут… убить. Я старалась сохранить семью, но муж, видимо, уже не хотел…
— Расскажи мне, — еще мягче сказал Альберт. И мне неудержимо захотелось довериться ему. Наверное, так жертвам катастроф или насилия, всю жизнь хранящим в душе и в памяти то страшное, что пришлось пережить, хочется рассказать кому-то сильному и понимающему. Ощутить надежные объятия, впитать сочувствие, услышать, что ты хороший — что-то очень простое и очень теплое.
Я ведь так и не выплакала до конца все, что осталось после разрыва со Стасиком. Нужно было разводиться, договариваться, кому достанется машина и шикарный диван, купленный на Новый год… Хотя… я просто отдала все Стасу — ему, видимо, было нужно.
И я вдруг заплакала. Возможно, сказалось напряжение последних дней и то старое, не пережитое до конца. Альберт присел на камень и уверенно усадил меня себе на одно колено, обнимая.
— Расскажи, я хочу понимать тебя… правда… — надо же, каким мягким он может быть!
Это было неправильно. Нужно не так… Хочешь владеть сердцем мужчины — узнавай его душевные тайны, слушай его, будь понимающей. Принимай его секреты, даже самые интимные, самые глубоко хранимые в памяти, а сама оставайся в чем-то загадочной, недоступной… Говорят, нужно так.
Но что-то внутри меня сломалось. И с текущими по щекам слезами я начала рассказывать. О Стасике, о маминой болезни, что было хорошо с мужем, и как ужасно стало после… А в конце уже просто не могла держать себя и разразилась рыданиями. Сама не понимая от чего, оплакивая свое прошлое, или от всей этой невозможной ситуации с Альбертом, другим миром, Гордейном… Когда непонятно, что делать и кому доверять. А Альберт тихонько прижимал мою голову к плечу и, ни слова не говоря, гладил меня по волосам.