Полюби Меня
Шрифт:
Сроки работы, что были бережно прописаны в смете также показались мне безумными. Две недели и работа по восемь часов в три смены. То есть кто-то должен был быть в ресторане двадцать четыре часа в сутки. Специалисты не только из Франции, но и из Италии и Германии. Приглашения для каждого, разрешения на работу — в бумагах было прописано все.
— Мне кажется лучше обновление интерьеров делать во время отсутствия туристов и закрыть ресторан на месяц. Потому что то, что вы просите, мне видится невозможным.
Тяжелый вдох:
— «La vieille etincelle se remet a briller», — у нее получилось выговорить название как песню, — пользуется спросом всегда.
Она мягко рассмеялась, словно представила обычного студента в своем ресторане. Я же чувствовала себя как школьница, которую вызвали к доске совершенно не готовой. Ладони вспотели, сердце лихорадочно разгоняло кровь по венам, язык еле ворочался во рту, а все что из этого рта вылетало было бестолковым блеяньем. И вдруг пришло понимание: я ни черта не знаю о ресторанном бизнесе и совершенно не готова для этой высокой должности. Высокий, низкий сезон, целевая аудитория, для которой открывается ресторан, меню еды и напитков. Жанна прочитала что-то по моему лицу, поэтому со снисхождением предложила прогуляться по этому роскошному месту. Она цокала языком, показывая несуществующие трещины в позолоте, обращала мое внимание на несоответствие кухни каким-то последним европейским стандартам, показывала посуду и говорила о выходе срока эксплуатации.
— Вот видите! Вы просто обязаны сообщить господину Дарку о необходимости реновации. — закончила она свою пламенную речь. А у меня пошла кругом голова. На первый взгляд ресторан казался совершенством, но теперь, после того, как Жанна ткнула меня носом в каждый угол, я действительно готова была с ней согласиться — «La vieille etincelle» требовался ремонт. Но сумма…
Жанна оставила меня наедине со сметой и чашечкой остывшего кофе, потому что получила телефонный звонок, от которого подпрыгнула как ужаленная. Она стала быстро выговаривать что-то официантам, вертеть головой будто сова. Того и гляди провернется эта голова на 180 градусов.
— Госпожа Белл, у меня есть еще дела, поэтому вынуждена извиниться и продолжить наш разговор в другой раз.
Суетность движений, натянутая улыбка. Жанна явно хотела, чтобы я покинула ресторан как можно скорее, но не смела высказать этого желания вслух. Я пожелала ей хорошего дня, а вот с места не сдвинулась. Вместо этого подозвала официанта и заказала себе обед. Нечисто здесь что-то… То управляющая распевалась соловьем, и готова была водить по зданию бесконечно, то вдруг пытается выставить меня прочь.
— Не желаете переместиться в верхний зал? Оттуда вид на площадь еще лучше, — заметил официант, после того, как Жанна что-то сказала ему по-французски и быстро ушла. Я отказалась, уверив, что вид вполне меня устраивает. Юноша бросил быстрый, страдальческий взгляд на нее, а потом предпринял еще одну попытку:
— К сожалению, этот столик зарезервирован.
— Вот и посадите тех, кто его резервировал в верхний зал. Раз там вид лучше. А я здесь побуду. Я конечно понимаю, что слово клиента здесь закон, но разве нельзя сделать маленькое исключения для представителя реального владельца этого места? — я улыбнулась и быстро заморгала. А официант резко побледнел и удалился от столика, позволив мне определиться в выборе блюда.
Меню, облаченное в бархатную обложку, словно дама в платье, я изучала нарочно пристально и медленно. Заказ мой составил три блюда: знаменитый рататуй, утиная ножка конфи и Тарт Татен. Не сказать, чтобы я сильно проголодалась, но вот гостя, от которого у Жанны тряслись поджилки увидеть хотелось нестерпимо. Как только женщина отошла от меня, я осознала простую истину: она загоняла меня в угол, как опытный хищник. Ставила в тупик вопросами и ответами на них, нарочно демонстрировала мою некомпетентность и еще немного, я бы подписала любую смету, которую бы она мне подсунула. Лишь бы сбежать от нее и чувства ничтожности.
Еще утром я мнила себя едва ли не королевой этого мира, я излучала уверенность, и казалось, что я нахожусь на своем месте и отлично справляюсь с работой. После беседы с Жанной захотелось уволиться к чертовой матери и снова заняться пилатесом. Подобные эмоциональные качели свойственны каждому человеку, но я более или менее научилась их сдерживать. Или отпрыгивать прочь, чтобы не получить по башке тяжелой перекладиной терзаний и самоедения. Расстраиваться глупо, правильней будет впихнуть в свою бестолковую голову немного знаний. Да и научиться не вестись на провокации. Их, сдается, будет в моей жизни еще не мало.
И рататуй по старинному французскому и утка оказались великолепны. Мне было так вкусно, что захотелось облизать тарелку, как в детстве. От вкуса тарта, который украшали карамелизировнные яблоки, посыпанные крупной солью для контраста, сами собой закрывались глаза, а из горла рвался довольный стон. Вкусно, черт возьми. Как же вкусно!
— Приятного аппетита, Кира, — раздался надо мной женский голос. Я подняла глаза и едва не подавилась.
Когда я только оказалась в Европе, то поразилась тому, что имя Нора Штукке для местных работников значило куда как больше, чем Александр Дарк. Она, в отличие от настоящего главы компании не таилась. Лицо, похожее на слепок с римской монеты красовалось на сайте компании. У Норы был точеный нос, небольшие голубые глаза, которые она умело подчеркивала косметикой. Лицо ее уже было отмечено следами старения, но Нора не пыталась этого скрыть. Она не закрашивала седину в волосах и явно не прибегала к услугам косметологов и тем более пластических хирургов.
Нора работала из Лондона, являясь главой европейской части корпорации. Тем удивительнее было увидеть бывшую возлюбленную Александра здесь, над столиком, за которым я со сладострастным удовольствием заталкивала в себя яблочный пирог. Представляться она не пожелала, привыкла уже к тому, что в этом нет необходимости.
— Спасибо- сказано было с набитым ртом, а пара крошек так вообще вылетела на белую скатерть. Если Нора и заметила это, то виду не подала. Она присела на свободный стул, жестом подозвала Жанну. Та, затараторила что-то по-французски. Нора улыбнулась и заговорила так, чтобы я поняла:
— Ты завалила меня письмами, вот я и решила лично удостовериться в бедственном положении ресторана. — Нора взяла смету, которая так и лежала на столе. Изучала ее быстро, ведя рукой по столбикам с цифрами и хмурилась. Между бровей нее была морщинка, такая же как у Александра. А ведь она его ровесница, быть может старше на пару лет — а Дарк выглядит моложе на десять. Почти нет морщин, волосы густые, тело подтянуто. В этом есть какая-то чудовищная несправедливость, когда-то ведь они выглядели одинаково. И я состарюсь быстрее Дарка, пусть не сразу, пусть через тридцать, сорок лет, но разницу можно будет заметить невооруженным глазом. Не стоит думать о подобном, лучше смотреть на Жанну. Теперь настало ее время лопотать и блеять.