Полюбить Дракона
Шрифт:
Душа Ирины сжалась, драконица болезненно вскрикнула, понимая, что раздразнила не только гордость Эвана, но и его страсть. Недооцененную ею страсть; тягу к Диане. И сейчас Эван…
— Не пущу! — прорычала она. Ловко подползая к его ногам, вцепляясь в них, обнимая изо всех сил.
Но Эвана было не остановить; он откинул Ирину так же легко, как буря ломает и крушит деревья и берега, и кинулся прочь, видимо, отыскивать Диану.
Ирина, помятая его неласковыми руками, взвыла, очутившись на полу, в одиночестве, словно истоптанная тряпка. Шаги Эвана стихали
***
Диана только что приняла ванную и расчесывала волосы, сидя на постели, в солнечном теплом пятне, под лучами солнца, когда ворвался Эван.
От его грозного вида у девушки сердце в пятки ушло, и этот страх был перемешан с радостью: Эван сам пришел. Не пришлось бегать за ним, не пришлось томительно ждать, когда он решится приблизиться.
Но первое же его слово погасило всякую радость девушки.
— Мерзавка! — тяжко дыша, произнес Эван, испепеляя перепуганную Диану злобным взглядом. — Лживая рыба! Ты решила, что можешь играть мной, забавляться? Пучок водорослей тебе!.. Я — князь, я беру все, что мне нужно!
— Что?!.. — испуганно вскрикнула ничего не понимающая девушка, и тут Эван налетел на нее.
Ухватив ее за руку, он стащил ее с постели — уже страшно! Значит, примирения и любви с нежными ласками не будет?! — и поволок, голую, сопротивляющуюся, куда-то вглубь спальни.
— Отпусти! Отпусти! — верещала Диана, но он будто не слышал ее. Окаменел и оглох от ярости.
Сминая зелень, он пробрался к темной двери на ветхих петлях, толкнул ее, едва не выбив совсем, и втащил в полутемную крохотную комнатку со столбом посередине.
Вид этого столба с болтающимися на нем железными кандалами привел Диану в ужас, она вскрикнула и забилась, стараясь освободиться, но Эван держал крепко.
— Это спальня для строптивых самок, — злым голосом объяснил он, заглядывая в перепуганные глаза Дианы. — Давно ею не пользовались. Сейчас опробуем.
— Отпусти меня! — верещала Диана, не сдаваясь. — Мне больно!
— А мне?! — яростно взревел Эван, швырнув девушку к столбу. — А мне не больно?! Ты говорила о верности, о том, что хочешь быть единственной, что не потерпишь соперницы и ее запаха на мне, и чтобы я был таким же хотела бы, а сама обманула! Для тебя это лишь игра! Издевка над моей мечтой!
Его руки яростно обернули ее запястья шелковым поясом несколько раз, и Диана, постанывая, ощутила, как ее вздергивает вверх, подвешивает у старого столба для наказания неведомая сила.
Ее ноги оказались продеты в тугие ременные петли, и старая жесткая кожа пребольно сжала ее нежные бедра, разводя их в разные стороны. Она, беззащитная, постанывающая от боли, оказалась крепко зафиксирована у позорного столба, готовая к насилию, с широко разведенными ногами, с выставленным бесстыже голым лоном…
– Эван, — трясясь от ужаса, произнесла она, видя, как дракон неспешно освобождается от одежды, — ты что?! О чем ты говоришь, Эван?!
— Я говорю, — произнес он, и голос его загрохотал гневно и грозно, как горный обвал, -что я — князь! И я возьму все, что захочу, вне зависимости от того, что ты говоришь. Я не верю тебе; и поэтому наши договоренности расторгаются! Буду трахать тебя тогда, когда пожелаю; даже на одном ложе с Ириной. Тебя после нее, ее после тебя — не важно. За то, что ты посмела обмануть меня, я растерзаю сначала твое тело, потом твою душу!
Диана в ужасе заскулила, дергаясь всем телом, стараясь высвободить связанные руки, но путы лишь больнее впивались в ее нежную кожу.
— Я не обманывала тебя, Эван! — отчаянно кричала она. — О чем ты?!
— Ты впустила ее на ваше с Лео ложе! — яростно рыкнул он. — Ты! Любила его после того, как он ею овладел! Тебе ничто не помешало кончить! Так ведь!?
— Эван, я…
Горячие ладони жадно подхватили ее под ягодицы, жесткие пальцы сжали мягкое тело, измяли его. Эван нарочно был груб, нарочно хватал внутренние чувствительные поверхности бедер, шлепал мягкую кожу, будто показывая, кто тут хозяин, и что в его власти сделать с обнаженной девушкой.
Диана заскулила, стараясь свести вмести расставленные широко колени, но ничего не вышло. Ладонь Эвана скользнула меж ее дрожащих ног и грубо ухватила голенький розовый треугольник, сминая, тиская, да так, что Диана завыла совершенно по-животному, напуганная, захлебывающаяся дыханием.
— Эван!
Его руки подхватили ее, притянули ее тело ближе, голодные губы прижались к бесстыдно раскрытому лону — розовому, мягкому. Влажному и ароматному, — и Диана дышать перестала, уронила голову на ослабшей шее.
— Э-ван…
Гибким тугим языком дракон часто-часто лизал ставший тугим и упругим клитор, несмотря на крики и визги извивающейся в его руках девушки.
Впечатывая каждый свой яростный, жгучий поцелуй в чувствительную мякоть, развернутую перед его лицом, Эван пил ее сок, ее желание, ее возбуждение, и с изумлением почувствовал, как в его руках мелко-мелко сокращаются бедра девушки и пульсирует горячая кровь в губах, которые распухли и покраснели.
— Эван…
Девушка в его руках, напуганная и напряженная поначалу, кончала, содрогаясь и подтягивая ягодицы. Голова Дианы беспомощно свисала, откинутая назад, в полуоткрытом ротике виднелся влажный расслабленный язык, такой соблазнительный, что Эван почувствовал жгучее желание скользнуть по нему своим языком, а затем провести возбужденным, пульсирующим членом по эти розовым, горячим губам.
— Притворщица!
— Эван, — простонала девушка еле слышно, — ну посмотри, ну, разве ты не чувствуешь — от нашей постели ею не пахнет… как ты мог поверить… Эван…
Тут она снова застонала, выгнулась, виляя разведенными бедрами, приникая горячим лоном к его губами, которые терзали ее тело. Эван с рычанием едва ли не впивался в трепещущую мякоть, прихватывая губами клитор, протискивая между губ жесткий язык, погружая его в мокрое узкое лоно, и Диана застонала, цепляясь руками за путы и выгибаясь от невыносимой пытки, чувствуя, что сейчас ее сердце вот-вот разорвется.