Полюбить двуликого

Александрова Евгения

Айрис только и оставалось что читать книги, многие из которых она уже знала наизусть. Отец где-то пропадал несколько дней — вроде уехал к старым знакомым. И как те еще его терпят, такого пьяницу? Без него было хорошо: тихо, спокойно. Они болтали с Мари, вместе готовили еду и коротали вечера за рукоделием и разговорами по душам.

Порой их навещал старик — соседкий кучер, спрашивал, не нужна ли помощь, а потом оставался с Мари пить чай и разговаривать. Экономка даже расцветала от такого внимания, а в доме, хоть и недолго, был мужчина, способный защитить.

Но

вот отец показался на пороге — непомерно довольный, и Айрис обреченно вздохнула. Нельзя не любить собственного отца, это грех, но лучше бы… он дольше оставался у тех знакомых. Пришлось отвечать на его расспросы и поддерживать беседу. Пока он трезв, выглядит, как прежде, разве что под глазами мешки и руки дрожат.

Айрис все чаще выглядывала в окно, размышляя, как бы уйти из дома и не замерзнуть в такую погоду. Мороз крепчал, дело шло к самой середине зимы.

Вдруг на улице словно кто-то позвал. Сердце вдруг забилось взволнованно, хотя Айрис сказала сама себе, что зря надеется. Если ее и зовут, то это наверняка Лорин. Пришел извиняться?

Она отвернулась было от окна, больше никто не звал, но что-то так настойчиво потянуло ее наружу, что Айрис торопливо накинула любимую алую накидку с капюшоном и сунула ноги в сапоги.

— Ты куда, дочь? — рассеянно спросил отец, который завозился в гостиной.

— Скоро вернусь!

Даже если ей показалось — стоит хоть немного прогуляться.

Айрис выбралась из дома и огляделась. На улице давно стемнело, никто не бродил по дорогам, одиноко раскачивалась пара фонарей на перекрестке неподалеку, да в окнах там и сям мерцали свечи.

Но будто какая сила заставила голову повернуться влево, вглубь темнеющей улицы, уходящей к городским воротам, а оттуда — к лесу. Из тени вышел мужчина, и Айрис вздрогнула. Брен!

— Что ты здесь делаешь?

И было так приятно смотреть на его лицо, а ведь она успела мысленно распрощаться навсегда. Но он пришел снова, и от волнения перехватило дыхание.

— Ты забыла, — Брен протянул ей потрепанную муфту.

Надо же! Айрис и не вспомнила о ней, когда уходила из хижины: Брен согревал лучше любого меха, а потом не было настроения для долгих прогулок.

— Спасибо.

Он засунул руки в карманы куртки и смотрел на девушку с легкой улыбкой.

— Мне нет смысла спрашивать, зачем ты пришел на самом деле, о загадочный человек? — Айрис улыбнулась в ответ, пряча легкий смех. — Который так не любит людей, что согревает заблудших девушек и приносит им забытые вещи?

Брен пожал плечами.

— Греться у огня одному оказалось не так весело.

— Я не хожу на свидания с дезертирами, — заговорщически сказала Айрис, оглянувшись по сторонам. — А то вдруг потом меня тоже арестуют…

— Тебя можно подкупить только раненым волком?

— Отец не отпустит меня далеко, — вздохнула Айрис.

— Не знал, что с тобой живет отец. В тот раз ты вспоминала только про экономку.

— Это долгая история. Не хочу.

Но и домой возвращаться не хотелось. Айрис с тоской оглянулась на огни дома, предчувствуя неприятный вечер

с папой, который наверняка снова потянется к бутылке.

— Хочешь, я поговорю с ним сам?

— Тебе ведь нельзя на люди.

— Сейчас я без формы. Едва ли твой отец меня узнает, — Брен шагнул ближе, вышел под свет из окон и сейчас был таким таинственным и красивым, что хотелось забыть про все и отправиться с ним куда глаза глядят.

— Не стоит. С ним сейчас бесполезно разговаривать.

Брен явно понял больше, чем она сказала, и стиснул челюсти — заходили желваки на скулах, глубже стали тени на лице. Но не стал настаивать и усмехнулся.

— Ты выглядишь грустной. Не хочу оставлять тебя такой.

— Ладно! Давай… пройдемся. Только недалеко, — предупредила Айрис и запахнулась потуже. — И я рада, что ты пришел, — призналась она вдруг тихо.

Мысль, что она нарушает закон, скакала внутри, но Айрис отмахнулась. Пусть. Потом. Ничего не случится! Глупо ожидать зла от того, кто мог совершить его и раньше, но не стал. И они отправились по улице, говорили обо всем, даже о лечебных травах. Айрис прятала руки в муфте, поглядывала на Брена искоса и с любопытством, а сама радовалась нечаянной прогулке и тому теплу, что снова бежало по венам. Это был самый приятный час, что случился с ней за последнее время.

…Через несколько дней Айрис получила записку без подписи. «Через два часа у леса». О святая дева-заступница, как он лаконичен и прост! И что ей делать? Бросить все и опять бежать к нему?

В конце концов, это уже совсем неприлично и непристойно для юной девушки. Хотя надо задать себе честный вопрос: кто в здравом уме возьмет ее замуж, зная, насколько бессильна она может стать в любой момент? С Бреном же можно было делать вид, что она обычная. Незачем ему знать правду!

Предупредив Мари, Айрис в назначенное время выбралась из дома и глубоко-глубоко вдохнула свежий утренний воздух, предвкушая встречу. Она добралась до леса так, чтобы не встречать лишний раз знакомых, спешащих по своим делам.

Но в условленном месте никого не было, тишина, и снег не падал. Айрис растерянно побродила по окрестностям. Не может быть, чтобы Брен не пришел. Он самый порядочный из всех преступников, которых она знала!

Внезапно чьи-то руки сомкнулись у нее на талии, и Айрис взвизгнула.

— Испугалась? — мстительно проговорил Брен, шутливо подняв ее в воздух, и глубоко вдохнул запах волос, выпавших из-под капюшона.

— Очень!

Айрис вывернулась резко, чтобы уставиться на нахала.

— То есть тебе можно так делать, а мне — нет? — улыбался он.

Сердце все еще колотилось, точно ненормальное. Айрис пихнула Брена в грудь.

— Ну, знаешь! Мне вообще надо бы держаться от тебя подальше…

От ее слов Брен вдруг заметно помрачнел и стал серьезным. Больше никаких шуток. И чем она его так задела? Раньше про свое дезертирство говорил с легкостью.

— Может, и так. Прости, что испугал, — он убрал назад упавшую на глаза прядь.

Айрис осторожно стряхнула снег, который налип на сапоги.