Полюблю и отравлю
Шрифт:
– Вызови ей врача! – не выдержав, воскликнула Кира, когда стало ясно, что девице совсем худо, а усатый продолжает рыдать у ее ног, тем не менее не делая ни малейшей попытки, чтобы перевязать ее раны или вызвать на помощь своей подстреленной подруге медиков.
Старушка неодобрительно покосилась на Киру. Но в это время на экране замелькали титры, и для подруг так и осталось неясным, выживет раненая девушка или нет. И вызовет этот придурок ей врача или предпочтет рыдать, пока девица не помрет у него на руках.
Просмотр закончился. Старушка выключила телевизор и засуетилась, расставляя
– Ну, что у вас за беда? – наконец закончив с наведением порядка, спросила она у подруг.
– Беда? А откуда вы знаете, что у нас что-то случилось?
– Так ведь просто к бабушке Селестре никто не ходит, – вздохнула старушка. – Ни в гости, ни чайку с вареньем попить. Только когда горе-беда лихая к порогу подопрут, тогда идут ко мне со своей бедой люди. Идут, просят, всем помогаю, никому не отказываю. А вот мне самой никто помочь не может. Вот так-то вот. Ох-хо-хонюшки!
Из всего сказанного подруги услышали только имя – Селестра.
– Бабушка? Селестра? – удивленно переспросила Кира старушку. – А кто это?
– Так я это.
– О ком вы говорите? – еще больше удивилась Кира. – При чем тут вы? Разве Селестра – это ваше имя?
– Оно самое и есть, – спокойно подтвердила старушка. – Небось удивляетесь, что за имя такое диковинное? Но для нашей семьи ничуть не странное, а наоборот, потомственное и абы кому не передающееся.
И хотя подруги ни о чем у нее не спрашивали, старушка сама начала им рассказывать:
– У нас в роду все знахари и колдуны были. Мы прежде и в деревне такой особенной жили, Красный Бор она прозывалась. Там в каждой избе либо знахарь, либо ведун жил. И люди к нам со всего Севера ехали за советом, за помощью, абы за какой другой требой. Я ту жизнь смутно помню, маленькая еще была. А отец мне сказывал, что раз пришел к нам мужик с бабой со своей. Ребеночка им очень хотелось. Ну, один из наших женщину посмотрел и сразу сказал, что берется помочь, только чтобы потом мужик на него не пенял. Тот согласился, а когда ребеночек родился, то наказ колдуна забыл и осерчал шибко.
– Почему?
– Да неудачный дитенок получился, – неохотно пояснила старушка. – Пальчиков на руках было шесть, да еще перепоночки между ними.
– Фу!
– Вот и мужик тот заявил, что бабу его у нас в деревне спортили. Дескать, не его это дитя, а водяного.
– Водяного? Разве такое бывает?
– Что с них взять? Темный народ. А деревня наша и правда посреди озера большого была, на острове. Чтобы к нам добраться, на лодке плыть нужно было. Но про водяного, разумеется, чепуха все это. Только поди людям это объясни. Пошел про нашу деревню слух. Люди про нас и прежде разное говорили, а теперь и вовсе в голос закричали. Колдуны! Иуды! Дьяволу поклоняются! Сжечь их!
– И что?
– И сожгли, – спокойно пояснила старушка. – В тот раз много наших погибло. А те, которые спаслись, не захотели на старом месте вновь строиться. Да и старейшины наши рассудили, что в одиночку нам легче будет выжить. И разъехались все наши в разные стороны. Кто дальше на север подался, кто на юг. А мы вот сюда, под Питер с отцом и матерью приехали. Отец свое дело хорошо знал, многим бы помочь мог. Да только после пожара осторожничать начал. Внимательно смотрел, что за человек к нему пришел, ждать от него в случае чего беды, али так обойдется. Но на жизнь нам все равно хватало. Денег нам не несли, да и не может настоящий колдун плату за свои услуги назначать. Но один курочку принесет, другой мешок картошки или муки, третий конфет и меду. Так и жили. Не шиковали, конечно, но и с голоду не помирали. Ну, а как отца не стало, пришлось мне его дар принять.
– Почему вам?
– Так сыновей Господь отцу моему не послал. А мать моя, она из другого роду была. Она даром исцелять не обладала. Кое-какие знания ей отец передал, но этого для работы маловато было. Вот и пришлось мне вместо отца своего ворожить и людей целить.
И помолчав, старушка вздохнула:
– Только тяжкая это доля, скажу я вам. Вроде бы и добро мы людям делаем, а только нет-нет, а вслед все равно услышишь – ведьма, колдунья! Никто просто так к бабушке Селестре не зайдет, не спросит, как дела у нее, как жизнь. А только случись чего, мигом прибегут. Помоги, пожалуйста! А так нет, никто ко мне не заходит.
Подругам от души стало жалко одинокую старушку. Ясно, что она сильно тоскует без людского внимания.
– Вот и вы ко мне с просьбой пришли, – грустно закончила свою речь старушка. – И не отрицайте, все равно не поверю, что вы просто ко мне на огонек заглянули.
– Нет, не просто.
– Вот видите. Ну, да я не обижаюсь. Говорите, что вам нужно.
– Бабушка, а повторите еще раз, как вас зовут?
– Вроде бы и молодые обе, а со слухом уже беда, – проворчала старушка. – Селестра мое имя. В честь древней богини воды. Она в пресных озерах и реках обитала. И предки наши в нее верили. Об удачной рыбалке или путешествии по воде на лодке у нее помощи просили. И подарки делали, чтобы еще больше умилостивить добрую богиню. Ясно вам?
– Ясно.
Но говоря это, подруги откровенно недоумевали в душе. А все-таки, кто же такая эта Селестра, которая живет в доме у Натальи? Ясно, что это не настоящая Селестра. Настоящая – она вон тут сидит! А та кто?
– Бабушка Селестра, скажите, а не было ли у вас сестры?
– Сестры? Нет. Говорю же вам, я одна у отца была. Ни сестер, ни братьев у меня не было.
– А у вашего отца?
– У него и братья, и сестры, конечно, были.
– А вы с ними знакомы?
– С тех пор как люди нашу деревню сожгли, мы все в разные стороны подались. И с тех пор ни дядь своих, ни теть, ни их детей я никогда не видывала. Правда…
– Что?! – встрепенулись подруги. – Что вы вспомнили?
– Приходила тут ко мне одна женщина, – неохотно призналась бабушка Селестра. – По возрасту мне ровесница. Быть может, помоложе чуток будет. Вот она и говорила, что будто бы родня мне.
– И что? Вы ей поверили?
– Может быть, и правду сказала. Только все равно не понравилась она мне.
– Нет? А почему?
– Не просто так она ко мне пришла, – вздохнула старушка. – Нужно ей от меня чего-то было. Чего, она мне так и не сказала, а только я ведь не слепая. Как человек ко мне заходит, я уж сразу вижу, с чем он пришел. Вот и эта женщина хотела от меня поиметь что-то, какую-то вещь.