Шрифт:
Глава 1
Ларри
Не могу перестать ржать над этими двумя придурками, узнавшими об участии жён в аукционе. От смеха складывает пополам и текут слёзы. Связали себя бабами, теперь страдают. Нет. Женский пол я люблю, но только с заткнутым моим членом ртом. Всего четырём женщинам позволяется вить из меня верёвки, Дарье, Маришке, Алёнке и мелкой Дине. Эта мелочь вырастит похлеще мамочки. Она уже поработила Лёшку и намылила лыжню на близнецов.
– Лар. Дружище. Ты должен выкупить Дашу, – трясёт меня за грудки, ошалевший от ревности Макс.
– Хорошо, хорошо, – обещаю
Он довольно потирает ляжки, удаляясь от меня, но следом подскакивает Джейк, в таком же невменяемом состоянии.
– Лар! Ты должен мне помочь! – склифонит он, вызывая новый приступ смеха. – Ты должен купить Марину, за любые деньги! Я всё возмещу!
Похоже, меня сегодня ожидает потрясающий вечер в компании двух очаровательных женщин, которым не хочется затыкать рот, так как им не свойственны глупые разговоры. И я честно собирался купить двух дам, уткнув рты остальным толстосумам, только всё сломалось в тот момент, когда на сцене появляется первый лот. Даяна Гердц. Она стоит в маленьком красном платье, не скрывающим рельефные мышцы, точёную фигурку с тонкой талией и округлыми бёдрами. Чёрное каре на манер француженки, красные, пухлые губы и чёрные, как ночь глаза, окутанные длинными ресницами. Глаза, которые затягивают в воронку страсти, лишая воли, спеси, гонора.
Яйца моментально налились, кажется, до размера спелого арбуза, грозящего треснуть от малейшего, неосторожного движения. Вспоминаю, когда давал им разрядку. Позавчера, заехав к одной из постоянных, элитных шлюх. Обычно я слишком брезглив пихать свой член в различные дырки и не люблю вытрах мозгов, поэтому не завожу постоянную любовницу. Меня устраивают работающие девочки. Приехал, получил качественный минет, застегнул ширинку, бросил на стол деньги и свалил. Сейчас же я стою и умираю от желания потереться об Гердц распухшими яйцами, засадить по самое горло и пометить спермой каждое отверстие.
Да. Не романтично. Но я мужик, а не романтичный юнец. И не был им никогда. Слишком рано пришлось повзрослеть, как только погибли в аварии родители, оставив восемнадцатилетнего парня с тонущей фирмой, долгами и заложенной недвижимостью. Пожизненно должен Максу. Не бросил с проблемами, в отличии от других, провёл слияние компаний, обеспечив меня стабильно растущим портфелем акций, обеспечил гарантиями перед банками, не дав лишиться родового имения, а самое главное, оказал моральную поддержку, стал той жилеткой, в которую плакал пьяный я.
Правда, эта благодарность временно спряталась за опухшими яйцами и забыла напомнить об обещании, данном Максу и Джейку. Сквозь пробку в ушах, вызванную сумасшедшим желанием доходят крики ведущего:
– Четыре миллиона! Кто больше, господа?! Прекрасная Даяна! Ужин с ней стоит гораздо больше! Шесть миллионов! Шесть миллионов раз! Восемь миллионов! Десять миллионов! Десять миллионов раз! Десять миллионов два!
– Пятнадцать миллионов! – слышу свой голос.
– Лар, дружище! Ты обещал! – доносится с двух сторон, но это проходит какой-то дымкой, где-то стороной. Я как бык на красное, стремлюсь к сцене, забрать свою покупку, своё навязчивое желание.
– Пятнадцать миллионов раз! Пятнадцать миллионов два! Пятнадцать миллионов три! Продано господину Ларри Клейтону!
Еле сдерживаюсь, чтобы не закинуть на плечо добычу и, шлёпнув по крепкой попе, не унести в пещеру. Моя! Собираюсь заклеймить, пометить и не отпускать, пока не надоест! И это явно случиться не скоро!
Глава 2
Даяна
Не жалею, что решила помочь Дарье и поучаствовать в аукционе. Ей невозможно не помочь,
Как докатилась? Просто. Десять лет рыла землю зубами, строя бизнес, обеспечивая безбедную жизнь себе и Антону. В двадцать пять забеременела, но муж убедил сделать аборт, мотивируя тем, что недавно поженились, связывать себя ребёнком ещё рано, только начали поднимать второй зал и всё рухнет, как только меня прибьёт токсикоз. Дура была! Повелась! Согласилась! Что теперь об этом говорить? Сделанного не воротишь. А потом он меня продал. Продал спустя десять лет брака и сытой жизни. На прощанье сказал, что вообще не готов иметь семью, детей и жил со мной ради денег. Сильный удар по самолюбию и самооценке. Корнилов предложил ему слишком хороший выкуп, от которого эта мразь не смог отказаться.
Корнилов не стал ходить вокруг и около, а сразу заявил о своих притязаниях, пригрозив в случае отказа разрушить всю жизнь. Кто-то, наверное, начал бить себя в грудь и кричать, что лучше жить впроголодь. Наверное. Не спорю. Я не смогла бросить детище, которое растила десять лет, начиная с потного, вонючего зала в подвале многоэтажки. Двадцать четыре зала, вынянченные бессонными ночами, вылизанные между тренировками. Теперь я красивая кукла, вылепленная за два года Сергеем, терпящая его приходы три раза в неделю и смазанные, жестокие ласки, оставляющие синяки на теле. Уйти? Не выйдет, пока он сам не решит отпустить. Теневой магнат, курирующий левые группировки, подмявший под себя не один бизнес. С ним не спорят, не связываются. С ним соглашаются и уступают, надеясь, что он не решит оттяпать весь кусок, а хоть что-нибудь оставит для подержания трусов. Мне осталось смириться и не делать лишние движения. Зачем? Бесполезно. Он просто сотрёт меня с поверхности земли, не оставив никаких следов и воспоминаний.
Ведущий отстукивает молотком ценники за меня, а я заморозилась на нём. Ларри, друг и доверенное лицо Максима, мужа Дарьи. Зелёные глаза, поддёрнутые золотистыми лучами, смотрящие на меня, вытягивают душу, не позволяя отвести взгляда, светлые волосы, с чуть удлинённой чёлкой, падающей на лоб, вызывающей желание дотронуться рукой и откинуть назад, небольшая седина на висках, практически не заметная в светлой шевелюре, но я точно знаю – она есть, она должна быть. Рост где-то сто восемьдесят пять, сто девяносто против моих ста шестидесяти, мощный разворот плеч и подтянутое тело, не пропускающее еженедельные походы в спортзал. Огромное желание прижаться, потереться, лизнуть. Крикнуть «мой», прошептать «твоя», станцевать танец страсти, сплетаясь телами, содрогаясь в оргазме. Послать в прорву Корнилова, Макаренко. Хоть раз растаять от ласк, сгореть от прикосновений. Но эта птица, явно не моего полёта. А жаль.
– Пятнадцать миллионов! – глубокий баритон проникает мне в грудь.
– Пятнадцать миллионов раз! Пятнадцать миллионов два! Пятнадцать миллионов три! Продано господину Ларри Клейтону!
Он идёт к сцене с грациозностью хищника, вышедшего на охоту, а я трепещу, желая быть его жертвой. Подходит, берёт за руку, и тут же электрические разряды бегут по крови, накрывая теплом, распаляя огонь. Я чувствую, как краснеют щёки. Господи. Не краснела с девятнадцати лет. Всегда уверенная, не закомплексованная, открытая для общения, а здесь стою как подросток, слово выдавит не в состоянии.