Полюблю тебя любой. Книга 3
Шрифт:
Кухня оказалась большой, но в том же грубом, мужском стиле. Каменный, серый пол, неотделанные стены, деревянный, массивный гарнитур, круглый стол из обработанных досок. Даже наши голые тела в окружении брёвен, смотрелись вполне прилично. Весь интерьер кричал, что это убежище хищника, не терпящего присутствие слабого пола. Единственное, что выбивалось – современная техника, облегчающая разделку и готовку мамонтов.
– Чем хозяин потчевать будешь? – сажусь на грубую табуретку, боясь поелозить и собрать задницей занозы.
– Сейчас забьём дичь и зажарим на большой сковородке, – ухмыляется, залезая в огромный холодильник.
– Забивать
– А то, – подмигивает. – Смотри-ка. Витёк уже забил, освежевал, разделал и в холодильник положил.
На стол плюхнулось пару кусков мяса в вакуумной упаковке. В моих руках, как по мановению палочки, появились нож и доска, а рядом выросла куча овощей для салата.
– Режь женщина травку, а мужик займётся приготовлением мяса, – командует, ставя на стол салатник.
Через двадцать минут воздух наполняется пряными ароматами мяса, свежестью огурцов и звоном бокалов с вином.
– Лар. Ты вырос в России? – отстраняю бокал от губ, смотря в зелёные глаза.
– С чего такие выводы? – удивляется.
– Правильный русский язык с незначительным акцентом, – делюсь своими наблюдениями.
– Орлов Максим, друг детства. Всегда заставлял учить, старался разговаривать как можно больше на нём, – сделал глоток, смотря куда-то мимо меня. – Да и на родине пьющих медведей с балалайками я уже лет двадцать. Когда открыли здесь представительство, Макс занимался поисками финансирования, а я налаживал работу компании и притирался с бюрократией. Первые полгода вообще не разговаривал на английском, потом, на родине, мешал речь, чем вызывал беспокойство партнёров. Теперь перестраиваться проще. Здесь русский, дома английский.
– Россия не стала домом, после двадцати лет? – осторожно интересуюсь.
– Дом там, где сердце, – буркнул, резко встав и выключив мясо. – Мужская еда готова.
Стейк получился бесподобным. Специи, зажаренная корочка, нежная сердцевина, сочащаяся на срезе. Не зря говорят, что мясо любит мужские руки, как и женское тело. Ужинаем в тишине, погрузившись в воспоминания.
С мужем мы больше питались полуфабрикатами, яйцами и фаст-фудом. Время на готовку не было. Постоянная гонка: найти дешёвый инвентарь, успеть выкупить бэушные маты, расклеить объявления, отмыть, провонявший сыростью и потом зал, находящийся в подвале. Я была и закупщиком, и уборщицей, и фитнес-тренером, почитав и посмотрев видеоролики в инете. Муж взял на себя курирование качалки, с умным видом советуя вес блинов и количество подходов. Два года мы сдирали руки и ноги, чтобы накопить на аренду зала поприличнее и новые тренажёры. Мечта идиотов сбылась.
Удалось выгодно снять помещение на двести квадратов в доме, готовом под сдачу. На время ремонта пришлось освоить шпаклёвочные и столярные работы, причём делать это по ночам, после одиннадцатичасового закрытия подвала. Три часа сна на упаковках с изоляцией или отмытых матах в рабочем зале, и снова та же карусель. Как я это вынесла – не знаю. Возможно, такой график жизни и стал основной причиной аборта, а возможно, я просто себя оправдывала.
Через два месяца мы завозили новёхонькое оборудование, пахнущее маслом и новым пластиком, стелили синие маты, покрытые устойчивой, жёлтой разметкой и нанимали первый в своей жизни персонал. Старый зал оставили, поставив в управлении Антошиного брата. Усердием Пашка не отличался, так что через год зал просрал, а мы готовили к
Яйца с пельменями сменили кафешки и доставка еды, усталый, голодный секс на матах – сытый сон. Сама не поняла, когда мы отдалились друг от друга. Только потом, когда продал меня, выплёвывал всю правду о его понятии нашего брака, моей способности пахать, и не способности удовлетворить мужика. Пришлось уволить пятерых администраторов и трёх фитнес-тренеров, с удовольствием раздвигающих ноги перед Антоном. Может их и было больше, но под увольнение попали только те, которых перечислял муж, сравнивая со мной.
– Даяна, вернись! – крик Ларри врезался в прошлое, разбивая в дребезги тянущие картинки. – Ты устала от меня?
– Почему? – трясу головой, протягивая руку к наполненному бокалу.
– Слишком далеко от меня улетела, птичка, – недовольно поджимает губы, хмуря брови и дёргая желваками.
– Просто очень вкусный стейк, – сползаю до виноватых ноток. – Вспомнила, чем питалась раньше, в начале построения бизнеса. Да и не готовил мне никто никогда ужин. Мама только, в детстве. Щи, котлеты, макароны.
– Приятно быть первым, – расслабляется. – Мелочь, но приятно. А сейчас станет ещё приятнее.
Убирает тарелки, салатник, бокалы, не прерывая зрительный контакт, огибает стол, стаскивая меня с табуретки и усаживая вместо ужина, раздвигает ноги, вклиниваясь между ними.
– Покричишь для меня, птичка, – шепчет, насаживая на возбуждённый член, вышибая воздух и крики, вбиваясь резко, глубоко, жёстко, доставляя сладкую боль, затягивающую виток за витком спираль, разрывающуюся через пару минут. Кричу от продолжающихся внедрений в дрожащую от сокращений плоть, и следом накатывает ещё волна, топя сознание, вбрасывая слоновые дозы окситоцина, смешанного с адреналином. Сердце ломится выскочить через горло, пальцы ног сводит, и кажется сейчас разорвёт. Где-то на краю сознания слышу стон, переходящий в рык, горячая пульсация, накрываемая потоками спермы, и сильный рывок вперёд, впечатывающий в грудь, сжимающий до скрипа в рёбрах.
– Моя… Не отпущу…
Глава 7
Ларри
Кручу Даю всю ночь. Откуда у меня и у неё столько сил – загадка. Рассвет щерится в окна, а сна не в одном глазу. Член пощипывает от натёртости, влагалище опухло от трения, а похоть не отпускает, срывая связки и мозги.
– Лар… Я больше не могу… – стонет птичка, когда я раздвигаю ей ноги. – Угомонись, ненасытное животное…
– Я только вставлю в обогревашку, и спать, – обещаю, поворачивая её к себе спиной.
Так и засыпаем, тесно прижавшись, вклеившись друг в друга, сплетясь руками и ногами. Первый раз заснул с женщиной. Первый раз захотелось подмять, притянуть и не отпускать. Сквозь сон слышу, как Виктор гремит замками в вольерах, выводя собак на прогулку. Утро, часов семь, или около того. Обычно в это время я уже умыт, выбрит, одет, потягиваю двойной экспрессо с двумя кусочками сахара перед выходом. Но сейчас на бодрящий кофе не тянет. Делаю толкательное движение вперёд, чтобы ощутить, как разбухшие стенки щели крепко сжимают член, и проваливаюсь в сон, где Дая стоит на коленях, втягивает щёчки, посасывая головку, покручивает и оттягивает соски, преданно смотря своими чернющими глазами.