Полюса притяжения
Шрифт:
— Окей, — слабо кивает, не размениваясь на привычные препирания и уточняющие вопросы.
А его не отпускает мысль, что она пытается от него сбежать.
— Я там… — прочищает горло, — разберусь с кофемашиной?
— Ты спешишь? — прямо спрашивает ее Денис.
— Нет. Вовсе нет, — только вот отрицает крайне бурно. — Не хочу тебя задерживать.
Третий заход.
— Я же сказал, если у меня не будет времени, ты это услышишь. А сейчас успокойся.
Переводит дыхание, чтобы вернуть голосу необходимую с Шахиной мягкость.
— Разберешься. Там все понятно.
— Окей, — Янка снова выдыхает, будто машинально, не глядя на него.
И забегает в ванную гораздо шустрее, чем вчера, когда, казалось бы, причины волноваться были действительно оправданными.
Стараясь не зацикливаться на поведении девушки, Денис входит в гардеробную. Натягивает боксеры. Снимает со встроенной в нише стойки первую попавшуюся вешалку. Накидывает на плечи белоснежный хлопок, следом — брюки. Неторопливо перебирает ремни.
«Отходить бы по заднице…»
Во всех движениях — привычная уверенность и точность, но в мыслях — непонятный раздрай. Интуитивно что-то в ее поведении ему не нравится. Только вот, что?
Соседняя дверь хлопает. Доносится выкрик:
— Все. Я вниз. Сахар? Сливки?
— Сюда иди, — произносит негромко, но так, чтобы она услышала.
— Что? — робеет Яна.
Прислоняясь щекой к дверной коробке, не скрывая интереса, наблюдает за тем, как он застегивает манжеты.
— Без сливок. Сахара одна ложка, — голос все еще звучит сурово.
Продолжает анализировать ее поведение, пытаясь определить источник волнения. Источник, который совершенно точно находится за пределами его влияния.
«Отец…»
«Сказала же, что решила с ним…»
Вчера не нервничала. Сама к нему домой с ночевкой напросилась.
— Ложка? Или, может быть, ложечка? — дразнит Шахина, привычно искря эмоциями.
Только Дениса и эти ее заискивающие улыбочки сейчас не умащивают.
— Яна, — выговаривает без какого-либо давления, а получается все равно грубовато из-за осевшего голоса.
— Что?
— Осторожно.
Чуть округлив глаза, она, скорее всего, машинально выдерживает его потяжелевший взгляд. И сама его удерживает. Не отпускает.
— Денис?
Ощущая неясный внутренний толчок, вынуждающий его не терять с ней бдительность ни на секунду, Рагнарин слегка щурится.
— Ну?
И она говорит то, что он в тот момент и представить себе не мог.
— Кажется, я в тебя влюбляюсь.
Произносит очень легко, с огнем и драйвом, восторженными нотками и девчачьей мечтательностью, а у него внутри все цепенеет, превращаясь в ледяную глыбу.
— Кажется? — уточняет сухо.
Резко накрывает отходняк. Рвет грудь эмоциями. Топит. Ослепляет незнакомыми ощущениями. Денис хладнокровно держит удар лишь потому, что привычка сильнее гипнотического накала, который обрушивает на него Янка.
— А может, нет, — так же легко добавляет она, якобы просто размышляя в процессе разговора. — Не знаю. Проверим, да?
«Что за девчонка?»
«Мать вашу…»
— Обязательно.
Несмотря на бьющиеся внутри нее знакомые и незнакомые переживания, с кофемашиной Шахина успешно справляется. Мысленно подгоняет Дениса. Когда же он спускается, отчаянно стесняется его общества, ненавидя свой организм за этот абсолютно нелепый рефлекс.
Что она хотела сказать этим «кажется» и незаконченной формой «влюбляюсь»? Внутри нее этот процесс давным-давно завершен. Любит она Рагнарина. Любит. Безумно. Что бы он ответил, если бы она сформулировала свое признание правильно? Верит ли в любовь с первого взгляда? Верит ли, в принципе, в любовь? А вдруг он из тех, кто отрицает большие чувства?
Ей вдруг становится страшно до ужаса.
А Денис сидит напротив и как ни в чем не бывало потягивает приготовленный ею кофе. Смотрит прямо в глаза. Его-то не смущает ее корявое признание и близость, в частности. Абсолютно.
Сознание Янки начинают долбить неожиданные мысли.
Какие у него были отношения с женщинами до нее? Любил ли он кого-нибудь? Приводил вот так вот домой? Смотрел так же?
Ревнует? Да, ревнует. До трясучки. С этим водоворотом мыслей даже об отце забыла. А надо бы уже выдвигаться домой. Время не стоит на месте, тикает.
— Хорошо? Вкусно? Получилось? — не выдерживая напряжения, заваливает Дениса вопросами.
— Замри, Янка. Что ты дергаешься, словно под тобой стул горит?
Подпирая ладонью подбородок, Шахина выдавливает из себя сладчайшую улыбку.
— Спешишь? — так же «сладко» улыбаясь, подмигивает Рагнарин.
Насмехается? Издевается? Проверяет? Чего добивается?
Яне вдруг кажется, что он видит ее насквозь и намеренно вытягивает из нее эмоции, которые она всеми силами пытается подавить.
Ее смех слышится фальшиво, но уж как есть. В том состоянии лучше бы у нее не получилось.
— Нет. Просто смотрю на тебя. М-м-м, любуюсь, Денисочка.
— М-м-м… Может, тогда подойдешь, поцелуешь? Что зря любоваться?
Спрыгивая со своего стула, без промедления преодолевает разделявшее их расстояние. Протискиваясь между коленей, кладет руки мужчине на грудь. Наконец, и в его глазах мелькает удивление. А Шахиной настолько это нравится, что она решается действовать еще смелее. Прижимается вплотную. Из-за того, что Рагнарин сидит на барном стуле, а она стоит, их лица оказываются практически на одном уровне. Впервые. При полном дневном освещении может заглянуть непосредственно ему в глаза.