Полюса притяжения
Шрифт:
Совершает глубокий вдох и медленный выдох.
А когда выходит к Денису, вопреки всем установкам, заливается уже порядком раздражающим ее саму румянцем. Он беспрепятственно ползет по щекам вниз, на шею и грудь, давая стоящему в другом конце комнаты мужчине ненужные, но срочные сигналы.
Рагнарин же своим прямым и внимательным взглядом будто к месту ее пригвождает. Нервно сглатывая, Яна издает какой-то странный и глупый короткий смешок. Замирает, усилием воли сдерживая порывистое желание хлопнуть себя ладонью по лбу.
— На
— На спину.
Сердце совершает безумный кульбит. Расходится по груди, за секунды становясь автономным, неуловимым и абсолютно бесконтрольным.
Взбираясь на широкий массажный стол из светло-бежевой кожи, Шахина мысленно читает обрывки из исламских молитв, которые ее заставляли учить в детстве.
«Да что ж такое?»
«Что за нелепый страх?»
Ложится на спину. Нервно бегает глазами по низкому белому своду потолка. Судорожно стискивая стянутое на груди полотенце, гадает, в какой момент нужно его снимать.
«Может, Денис сделает это сам?»
Он медлит. Ждет, когда Яна осмелится на него посмотреть. И она, наконец, будто понимая значение этой паузы, обращает взгляд в его сторону. Тогда Денис осторожно, но решительно отцепляет побелевшие пальцы от полотенца и мягко выпрямляет ее руки вдоль туловища. Развязывает узел на груди, неотрывно глядя девушке в глаза. В какой-то момент читает в голубых озерах откровенную панику.
— Умница, котенок, — хвалит, подмигивая, когда она, не шелохнувшись, стоически перебарывает свое смущение, позволяя мужчине полностью распахнуть полотенце.
И даже когда длинные края белоснежной махры накрывают ее руки, сковывая этим Янкины движения, она не делает никаких попыток улучшить свое положение.
— Все нормально? — уточняет Рагнарин.
— Да.
Только после этого он позволяет себе опустить взгляд ниже уровня ее подбородка. Неторопливо, с особым наслаждением оглядывает стройную фигуру. Безупречную упругость груди с крохотными темно-розовыми вершинками. Плоский, слегка впалый в области пупка, живот. Округлую гладкость бедер. И, конечно же, бархатный, как он успел заметить, а точнее почувствовать прошлой ночью, без какого-либо намека на растительность, лобок.
— У тебя совсем нет волос, — замечает он.
— Это плохо? Хм… — волнуется девушка. — Мама научила удалять, лет в четырнадцать. Это, вроде как, просто часть гигиены.
— Нет, это не плохо.
Скорее неожиданно, учитывая девственность.
«Твою мать…»
И какими методами ему тушить пожары внутри своего тела?
Оно отозвалось на близость Янки еще в гостиной. Потом, вроде как, силой воли удалось вернуть маркеры под контроль. Но стоило девушке зайти за ширму и зашелестеть одеждой, член вытянулся, до предела наливаясь разгоряченной кровью, и болезненно затвердел.
Стоя перед Янкой сейчас, Рагнарин смотрит на ее обнаженное тело как перевозбужденный пацан, который не способен ни на что другое, кроме как прикидывать варианты, куда бы пристроить свою шишку.
«Докатился…»
Задерживая дыхание, надеется, что необузданная похоть и непреодолимое желание овладеть Янкой не отражается на его лице.
Не хочет ее напугать.
Вот только… Если чувства все же можно взять под замок и сохранить более-менее хладнокровное выражение лица, то член, мать твою, ни на какие уговоры не ведется. Именно он, из-за высоты массажного стола, оказывается перед лицом девушки, когда Денис передвигается.
Она резко охает и замирает взглядом на внушительном бугре. Янка настолько забавно выглядит, что Рагнарин находит в себе силы пошутить:
— Он не сделает тебе ничего плохого. Можешь трогать, чтобы, как ты это называешь, познакомиться. Конечно, когда будешь готова, Янка.
Очевидно, не готова пока. Молчит, игнорируя призыв. И, судя по взгляду, впервые сомневается в адекватности Дениса.
— Как-то… Спасибо, но нет.
Милая, забавная Яна Шахина.
Как ей только удается всеми этими нелепостями и простодушием сворачивать ему кровь?
— Ох, котенок, разбаловал я тебя, — произносит с усмешкой, давая себе и ей немного отвлечься и ослабить напряжение.
— И чем это?
— Нежничаю тут с тобой. Услуги всякие оказываю. Массаж вот делаю, — игриво подергивает бровями.
— Вау-вау! Денис Рагнарин мне прислуживает, — сладко вздыхает, возвращаясь к своему естественному озорному настроению.
— Хочешь — верь, хочешь — нет, Янка, ты для меня исключительная.
— Особенная?
— Очень.
— С ума сойти!
— Сойдешь сейчас.
Поднимая флакон, Рагнарин выливает небольшое количество масла девушке на живот. Она вздрагивает, инстинктивно расширяя глаза, с шумом втягивает воздух, но не двигается.
— Не бойся, котенок. Я никогда не сделаю то, что тебе не понравится.
Накрывая небольшую лужицу ладонью, массирующими движениями размазывает густую жидкость по животу. Тянет скользкие блестящие дорожки к груди.
Едва добирается до основания, Яна, трепеща ресницами, закрывает глаза.
— Все нормально?
— Да?
В ее ответе не слышно утверждения. Скорее, вопрос. Поэтому он переспрашивает, не прекращая массировать нежную кожу под грудью.
— Да?
Открывая глаза, девушка прочищает горло и выдает, наконец, с нужной интонацией:
— Да.
— Мне продолжать?
— Да.
Смещая скользкие от масла ладони выше, собирает пальцами упругую мягкость груди. Сжимая у основания чуть крепче, чем необходимо, пьяно смотрит на две остроконечные вершинки. Теряется от толчка оглушающего восторга, так охрененно это выглядит. Какое-то сумасшествие… Он же не дикарь. Видел и пробовал немало в этой жизни. Но с Янкой вот так, на старте — весь контроль в щепки.