Полюса притяжения
Шрифт:
Несуразный совет. Невыполнимый. Рагнарин ведь навсегда внутри нее. Навсегда.
— Не забуду, мама. Нет такой возможности.
Глава 24
Жди меня там, где не болит.
Ты жди меня там, и я приду.
Рассвет, планомерно разбивая ночную темноту, забирает навязчивые образы подсознания. Стоит Рагнарину открыть глаза, их тут же замещают материальные. Некоторое время наблюдает за тем, как фотоизображения
Ночи ожидаемо сокращаются, вот и сегодня часы показывают на несколько минут меньше, чем на прошлых выходных.
После ряда утренних процедур, спускаясь на первый этаж, с привычным беспристрастием прокручивает в голове план на день.
Приготовив кофе, набирает по громкой связи Лену.
— Доброе утро, Денис Витальевич!
— Доброе, Лена. Порадуешь?
— Порадую. Справка из ЗАГСа будет сегодня после десяти. Раньше никак. Выходной, а мы вчера поздно позвонили.
— Подходит. Дальше.
— Дальше. Билеты забронировала на послезавтра. Прямой рейс. С пересадками было ближе. Но, вы же сказали, чтобы максимально комфортно для Виталия Дмитриевича и Натальи Ильиничны…
— Хорошо. Все правильно.
— Нотариально заверенные переводы документов ждем к вечеру. Ну и остальное завтра к обеду — сто процентов.
— Молодец, Лена.
— Спасибо, Денис Витальевич, — довольно выдыхает девчонка.
— Все. На связи.
— Отличного вам дня!
— Взаимно.
Допивая кофе, спускается на парковку. Садится в машину. Включает зажигание и инстинктивно замирает.
Сердце торопится жить. Который день бьется в одинаковом ритме. Учащенном. Обмануться бы, что слишком крепкий он кофе пьет…
Вот только по радио снова Янка.
Гоголь звонит едва ли не каждый день. Расписывает, как все удачно получается. Что Ra’Яна наверху какого-то там чарта, и надо по горячему рвать дальше.
— Как только она будет в Москве, мы заедем.
— Ну, давай, Раг, не подведи.
Переключить волну не хватает сил. Хотя прямо сейчас ее голос наждаком проходится по всем нервным окончаниям. На фоне разлуки и очевидного беспокойства текст обретает совершенно иной смысл.
Трудно не возвращаться к тому моменту, когда Яна стояла за стеклом… К тем часам и минутам, когда они были счастливы.
Невозможно забыть, как двигаются ее губы и что при этом выражают глаза. Нереально отпустить ощущения, когда она прикасалась к его коже.
Оставила Янка вечные следы. На каждой клетке.
По подсказке Григория, Денис находит родителей в оранжерее. Среди обилия цветов и зелени первым замечает важно восседающего на винтажном диване отца. Он, как обычно по субботам, читает газету. Мать находится чуть в стороне. Стоя на коленях, с блаженной улыбкой копается в земле под каким-то растением.
— Доброе утро!
— Доброе утро, сын, — почти в один голос приветствуют отпрыска Рагнарины.
Виталий Дмитриевич приподнимается, чтобы пожать сыну руку. Наталья Ильинична встает, чтобы поцеловать в щеку. Отстраняясь, впивается удивленным взглядом.
— С каких пор ты куришь?
— С недавних.
— Что еще за блажь? Бросил же еще в университете. Зачем снова начинать?
— Мам, — смотрит, давая понять, что приехал не за нотациями.
— Слушаю, — сдается женщина.
— Мам, я по важной причине.
— Что-то случилось? — она начинает волноваться, хоть и пытается держать себя в руках.
Забывая о грязи на перчатках, убирает упавшие на лоб волосы.
— Я женюсь.
Быстро овладеть собой у Натальи Ильиничны не получается. Как ни готовилась к этой вести — изумлена.
Совершая глубокий медленный вдох, она немного учащенно моргает, прежде чем произнести растянутым и слегка неестественным голосом:
— О как! Виталий, ты слышишь?
— Слышу, — откладывает газету на стол.
— Ну, знаете, я почти не удивилась, — лукавит мать. — Подготовилась морально, — сухо добавляет, стягивая перчатки.
Подготовилась, но не готова. Абсолютно.
— Для Яниной семьи важно сделать все правильно, — добавляет тем временем Денис. — Мы должны лететь в Турцию. Я, ты и отец. Все вместе.
— А они к нам никак? — окончательно теряется Наталья Ильинична. — Турция — не самая моя любимая страна. Да и перелеты, с моим здоровьем, такое себе удовольствие… — давит на возраст, совсем уж крайность.
Но что еще делать, если она всей душой против? Подталкивает сына к смене решения:
— На нашей земле бы их принять.
— Я понимаю, мам. Прости. Нельзя. Отец Яны и так в гневе.
— Из-за чего это, интересно? — округляет глаза.
Денис медленно вдыхает, а выдыхая, отводит взгляд в сторону.
— Из-за того, что у нас были отношения до свадьбы.
— О как! — на эмоциях Наталья Ильинична всплескивает руками. — Виталик, ты слышишь? Наш сын девушку совратил! Батюшки!
— И матюшки, — добавляет глава семейства, хмыкая с каким-то неосознанным для самого себя весельем.
— А дальше что? Что они еще тебе припишут? Я в этом даже копаться не хочу. Это ниже нашего достоинства, — не повышая голоса, искренне возмущается мать. — Да как они смеют?! И ты еще хочешь жениться?
— Да, хочу. И женюсь. Это важно в первую очередь для меня.
— А с нами ты, стало быть, считаться не собираешься? Они, в конце концов, мусульмане! Кем будут наши внуки? — на эмоциях мать готова накидать сотню аргументов против.