Полюса притяжения

Тодорова Елена

— Но… Возможно, если бы ты сказала о помолвке… Раг ведь не знает. Думает, что все еще размыто между тобой и Йигитом. Если он любит… А такие, как Рагнарин, просто так словами не разбрасываются. Если он любит, то, конечно же, будет против.

— И что? Что это поменяет, Марина?

— Как что? Прекрати это, Яна! Не усложняй еще больше. Сейчас тебе кажется, что ты подчиняешься воле отца, чтобы сохранить мир. Но, подумай сама! Если ты не планируешь заканчивать это дело свадьбой, делаешь только хуже! Всем!

Сглотнув, Шахина

бросает на сестру растерянный взгляд. А потом, медленно перекатываясь, отворачивается и практически прижимается к стене.

— Доброй ночи, Марина.

* * *

Утром Марина расходится в переживаниях. Следует за Янкой по пятам, и точит ее словами, словно камень вода.

— Давай поговорим с мамой. Она подскажет, как нам быть дальше. Поможет.

— Не поможет.

— Поможет. Она знает, как найти подход к дяде Мехмеду.

— Через семь часов здесь будет все наше обширное семейство. Уже нельзя отменить торжество безболезненно, — рассуждает Янка вяло и незаинтересованно, словно о судьбе чужого ей человека.

— Безболезненно? А перед свадьбой, по-твоему, будет лучше? — шипит старшая сестра, машинально прислушиваясь к голосам из кухни. — Что же ты творишь, глупая?

— Я делаю так, как мне велят.

— Прости, ты что-то принимаешь? — Марина несдержанно хватает сестру за руку. Всматривается в пустые глаза. — Как ты можешь оставаться такой спокойной?

— А я уже все нервные клетки истратила, Мариночка. Нет у меня ресурсов, даже на страдания. И ты прекращай.

— Я поняла, поняла, ты считаешь, что берешь передышку, пуская все на самотек. Только как ты собираешься выпутываться потом? Этого я, черт возьми, не понимаю!

— А я не понимаю — тебе, что, больше всех надо? Успокойся.

— Ты меня убиваешь, Янка…

— Никого я не убиваю. Успокойся, — повторяет, приобнимая старшую сестру за плечи. — Давай, я сделаю тебе укладку. Как в салоне, конечно, не получится. Но обещаю постараться.

— О чем ты? Не хочу я…

— Садись, садись, — подталкивает Марину к креслу. Глядя в зеркало, перебирает пальцами ее густые темные волосы. — Ты оттеняла тон после нового года? Мне кажется, темнее стало.

— Да. Карина затонировала, — машинально отвечает та.

— Прикольный оттенок. Синевой отдает.

— Мне тоже нравится.

— Как насчет крупных локонов?

— Можно.

Ровно к назначенному часу начинают съезжаться гости. Поначалу выдержка не изменяет Яне. Она спокойно стоит рядом с матерью и сестрой. Отец находится чуть дальше в компании мужчин. Гости привычно беседуют, затрагивая нейтральные темы. Справляются друг у друга о здоровье и успехах. Обсуждают последние события в стране. Выказывают надежды на благоприятный год.

Яна разносит приглашенным кофе. Придерживаясь указаний матери, начинает со старших — мужчин, затем женщин. Старается улыбаться в ответ на благодарности.

Справляется.

Отставив серебряный поднос, вновь застывает рядом с матерью и Мариной.

Когда же все, словно по команде, затихают, а отец Йигита берет слово, внутри Яны внезапно зарождается дрожь.

— Итак, позвольте обратиться на правах старшего нашей семьи, — начинает он важным и неторопливым тоном. — Все мы знаем причину, по которой сегодня собрались. Молодые люди хорошо знакомы, любят и уважают друг друга…

После этого половина из того, что говорит дядя Кемаль, проходит мимо Яны. Тремор бьет ее кисти. Ползет выше, пробегая нервной волной по плечам. Морозит спину.

— …заключить официальный союз, который в будущем приведет к благому итогу…

Глаза теряют способность видеть. Сознание заполняет недавнее прошлое.

Рагнарин.

Его голос. Его лицо. Прикосновения. Смех. Поцелуи. Горячее дыхание. Хриплый шепот. Тяжесть его тела. Спокойное и уверенное доминирование. Внимательный, проникающий в самую душу, взгляд.

— Господин Шахин, по приказу Аллаха и с позволения Пророка, просим вашу дочь Айну за нашего сына Йигита.

В легких заканчивается воздух. Но вдохнуть она боится. Эмоции высекают в груди искры. Кажется, если кислород поступит — загорится. И, как пророчила Марина, взлетит, будто петарда.

— Я свое согласие даю. Наталья тоже. В нашей семье принято спрашивать и у девушки. Дорогая Айна, что скажешь?

По голосу Яна слышит, что отец, обращаясь к ней, улыбается. Но увидеть почему-то не может. Зрение размывает.

Вопрос, конечно, чистая формальность. Все знают, что она должна ответить. Ждут с такими же улыбками и тихими смешками. Тетя Барчин подходит с серебряным подносом, на котором лежат цветы, связанные красной лентой кольца и ножницы. Замирает рядом с мужем и сыном.

Яна все это помнит по определению. Различает пятнами. Дорисовывает детали в сознании.

Щеки обжигают слезы. В них намного больше эмоций и чувств, чем можно себе предположить, глядя на девушку со стороны.

В них вся ее боль и отчаяние.

«Нет… Нет… Нет…»

«Не хочу… Не пойду… Не буду…»

Как только получается наполнить легкие кислородом, выпаливает свой ответ:

— Нет.

— Что?

Представляет, как тетю Барчин перекашивает.

— Мой ответ — нет.

— Ты в порядке, дочка?

Наверное, с лица матери сходят все краски. Лицо отца страшно себе даже представить. Хотя нет. Сейчас не страшно. Грудь распирают другие эмоции.

Яна не может их сдержать. Они вырываются наружу резкими словами.

— Нет, — повторяет с каким-то изощренным удовольствием. — Нет. Я не выйду замуж за Йигита. Никогда.

— Позволь поинтересоваться, что за причины у тебя, чтобы отказать нашему сыну? — на фоне общих нервных охов и вздохов, которыми не гнушаются эмоциональные турки, спокойный голос дяди Кемаля еще сильнее раззадоривает Яну.