Полюса притяжения
Шрифт:
— Это на что-то влияет? — голос Дениса непреднамеренно режет сталью.
Наталья Ильинична застывает. Вглядывается в лицо сына. И все, конечно же, понимает.
— Господи… — выдыхает, предпринимая первые шаги к отступлению.
— Не заставляй меня делать выбор. В этом вопросе твоего влияния недостаточно.
— Вот так вот родишь сына. Воспитаешь. Всю любовь, все силы ему отдашь, — тихо проговаривает мать. — Все хорошо… Как вдруг появляется женщина, которая для него становится важнее.
— Это естественно.
— Понимаю, — признает она. — Слушаю тебя, — вновь обращается к сыну. — Что я должна делать?
— Марина записала все, что мы должны принести в их дом на сватанье. Как себя вести объяснила. Я введу вас в курс дела. Но она тоже постарается вырваться с нами в Арсин.
Поджимая губы, Наталья Ильинична передергивает плечами.
— Есть риск, что нас будут гнать в шею?
— Не исключено.
— Дожили. Господи… Ты слышишь, Виталик? Сын-то, с каким размахом женится…
— Прекрасно. Пусть женится. Сколько можно холостяком ходить?
— Боже, а что… А что же мы скажем Гонтаревым?
— В смысле? — не понимает очередной паники Денис.
Прижимая к груди ладонь, мать вздыхает.
— Ну, знаешь, ни для кого не секрет, у Дианы на тебя определенные виды.
— Это, как раз, не наши проблемы, — холодно замечает он. — Я ей никаких знаков внимания не оказывал.
— Да. Ты молодец. Выбрал себе по вкусу, — поправляя волосы, Наталья Ильинична вскидывает подбородок, чтобы заглянуть сыну в глаза. — Только с Гонтаревыми было бы все просто. А с турчанкой… Мы теперь с отцом должны выступать, как Белка и Стрелка. И еще не факт, что это оценят.
— Мам. Прекращай.
— Белка и Стрелка в космос летали, Наташ. А нам, я так понимаю, всего лишь в Турцию предстоит.
— И все же, — выдыхает мать, не скрывая расстройства.
— И даже Белка со Стрелкой, совершив орбитальный космический полет, вернулись в полном здравии домой. Что нам будет после Турции?
— Виталий, ты ко всему так легко относишься, я поражаюсь! Посмотрю, с каким настроением ты будешь обратно в Москву лететь.
— Так же. Спокойно. Зачем себя накручивать? Дыши глубже, Наташ. Засватаем сына. Даст Бог, внуки пойдут.
— Ой, жди. Жди от них! Девчонка-то молодая, — бросается мать в рассуждения. — Не мое дело, конечно. Я в свое время тоже для себя хотела пожить… А потом… — махнув рукой, отворачивается чуть в сторону, чтобы скрыть прорывающиеся эмоции.
— Мама, давай для начала решим со свадьбой, — примирительно обнимает ее Денис.
Наталья Ильинична тут же отвечает. Не умеет она на него злиться, что бы там ни было. Он же никогда ее не подводил. И ей его теперь нельзя.
— Ты меня, конечно, извини, но я себя в этой турецкой семье не представляю. Что я буду говорить? Они же по-нашему не говорят.
— Мама Яны говорит. Отец тоже немного и хорошо
— Да в любом случае у нас совершенно разные взгляды на жизнь. О чем мне с ними вести беседу?
— Ну, не мне тебя учить, мам. Ты умеешь находить подход к разным людям. Если захочешь.
— Ты прав, если захочу.
— Надо захотеть.
Наталья Ильинична долго смотрит на сына.
— Я поняла.
Поднимая голову от тетради, Яна машинально улыбается входящей в комнату матери.
— Что делаешь?
— Пишу стихи.
— Опять?
— Ага.
Уголки материнских губ приподнимаются. Взгляд смягчается.
— Оставь это сейчас, — тихо просит она. — Спустись.
— Прямо сейчас? — не скрывая растерянности, уточняет Яна. — Папа велел мне сегодня оставаться в комнате. К нему кто-то прийти должен.
— Пойдем, дочка, — взяв за руки, помогает подняться из-за письменного стола. — Пойдем.
— Что с тобой? Почему ты взволнована? — невольно тоже начинает волноваться, замечая в глазах матери слезы. — Если там тетя Ханде или тетя Яглы, не пойду! Пожалуйста, мама…
— Сейчас не торгуйся, дочка. Ты же не хочешь, чтобы за тобой отец пришел?
— Нет.
— Причеши волосы и спускайся.
Наталья Борисовна выходит, оставляя дверь приоткрытой. И Яне ничего не остается, как, шумно вздохнув, подойти к зеркалу. Стянув резинку, несколько раз проводит по волосам расческой и снова собирает их на затылке в хвост.
«Прибились дикие гуси…», — сердито размышляет по пути.
«Не удержались…»
«Начнут сейчас крякать…»
«Гадкие сплетницы…»
На эмоциях демонстративно выстукивает пятками по лестнице.
«Пусть только попробуют меня задеть!»
«Молчать не буду…»
Достигнув последней ступеньки, решительно поднимает взгляд. И вмиг теряет весь боевой настрой. Дернувшись назад, растерянно вцепляется пальцами в деревянные перила. Застывает, не решаясь сойти на паркет. Резко вдыхая, поддаваясь панике, округляет глаза.
Рагнарин, конечно же, тоже смотрит на нее. На самом деле, все присутствующие смотрят. Но Янка-то видит только его. Чувствуя, как за грудной клеткой расходится неуемная жгучая дрожь, чтобы сдержать рвущиеся всхлипы, закусывает изнутри губы.
Сердце пробивает острый спазм. На долгое мгновение оно останавливается, а потом начинает колотиться с пугающей и болезненной силой.
«Это он! Это он!»
«Он приехал! Приехал!»
Лишь от одного вида Рагнарина ее организм с ума сходит. Голова идет кругом. Перед глазами темнеет.
«Какой же он…»
«Мой!»
«Все в нем для меня!»
Каждая деталь после долгой разлуки впивается в сердце осколками. Грудь, с распирающим ее безумным сердцем, перехватывает и неистово стискивает огненными кольцами тоска.