Ползущие по ветру
Шрифт:
Володька присвистнул:
– Не врешь?
Игорь расхохотался:
– Я считаю, этих денег даже маловато. Хозяин у нас чуточку прижимистый.
Володька вспомнил рабский труд в лесу, где платили копеечные зарплаты.
– Нет, Игорек, хозяин у вас щедрый.
– Думай, как хочешь. Давай работать. Курить до обеда разрешу один раз.
К концу смены Володька едва держался на ногах. Сильное напряжение испытывал на руках, болел позвоночник. Игорь подвел итоги:
– Ты молодец! Заработали по две с половиной тысячи рублей.
Десять дней пролетели мгновенно. Первое время Володьку сильно тянуло выпить. Чтобы не искушать себя, он попросил Троицкого купить впрок еды и курева, денег не давать.
Первую зарплату Володька получил дрожащими руками. Такой большой суммы он не видел со времен калыма в Москве.
– Леонид, – обратился он к начальнику, – я съезжу домой, денег жене дам.
– Хорошее дело, двигай. Только помни: в понедельник надо выходить на смену. Выходить трезвым.
На автовокзале не удержался. Выпил сто граммов. По простоте душевной угостил какого-то алкаша.
Слегка подвыпивший, с хорошим настроением Володька катил в свое село. По дороге шепотом напевал песни. Соседка, что жила через два дома, ехидно спросила:
– Чего ты такой веселый?
– Домой еду.
– Нет у тебя дома. У твоей жинки новый ухажер, а значит, и хозяин хаты.
Володька оцепенел. Остановился у Николая. Тот, не глядя на друга, поведал:
– Твоей Светке невмоготу стало жить. Была коровенка, и та подохла. Сидела без работы. А тут в деревне появился Семка, из колонии вышел. Парень он смирный, сидел за воровство. Вернулся из отсидки – сторожем у дорожников устроился. Начал клеиться к твоей женке. Деньги давал, к хозяйству руки приложил. Бабье сердце, Вовка, сдалось. Не обессудь свою бывшую.
– Я, Коля, не в обиде. Детишек жалко. Без родного отца выживают.
– Так-то оно все верно. Я их кликну, поговори с ними.
Николай вышел из дома, вскоре позвал Володьку. У калитки стояли повзрослевшие дочь Катя и близняшки Костя и Толя. Отец обнял детей. Катя заплакала, близняшки насупились, отвернулись. Одеты они были бедно. У Кати зашитое под мышками платье, у пацанов – маленькие брюки да старенькие, застиранные рубашки.
– Обижает вас отчим? – спросил Володя.
– Нет, папа, – ответила дочь, – он тихий, на блаженного похож. Мамку любит, нам конфеты покупает.
– Так, дети, шагом марш за мной.
– Далеко?
– В сельмаг.
Все четверо двинулись в центр поселка.
В магазине Володька попросил продавщицу помочь одеть детей.
На улицу все вышли счастливые и веселые. Даже мальчишки прижались к отцу.
– Спасибо, папа! – прощебетала радостная дочь. – А то в школе на нас косо смотрят.
Николай одобрил поступок друга:
– Завязывай с пьянкой и начинай бороться за свою семью.
– Каким боком я выгоню этого приблудного?
– Света сама его вышибет.
– Не знаю, не знаю. Ладно, давай пока выпьем. Сбегай за бутылкой.
Николай
– Спасибо, Вова!
Помолчала и добавила:
– Что ж ты наделал, Вовка?!
Зарыдала и исчезла. Такой потерянной, кроткой жену Володька никогда не видел.
Он застонал от бессилия:
– Давай вмажем, друган. Да я поеду в город. Вернусь или человеком навсегда, или привезут в гробу.
– Типун тебе на язык. Возвращайся лучше человеком.
Глава третья
На работу Володька опоздал. Троицкий придирчиво осмотрел его, буркнул:
– Игорь вкалывал один. Парень крепко устал. Я хотел дать ему человека, но он отказался, все ждал тебя. Иди, покайся и заступай на смену.
Володька извинился перед рамщиком:
– Семейные дела затянули.
– А почему от тебя пахнет перегаром? Ладно, не мое дело, приступаем к работе.
Вечером Володька купил бутылку водки и отправился на соседнюю пилораму, где жил и трудился человек с необыкновенной судьбой, судьбой нелегкой. К таким людям Володьку тянуло как магнитом. Он хотел разобраться не только в себе, но и понять тех, кто опустился на самое дно жизни и пытается выкарабкаться к нормальному существованию.
Слава числился на производстве индивидуальным предпринимателем. Хозяева, уроженцы Кавказа, не захотели себя обременять дружбой с законом. Они приметили мужичка, притом с юридическим образованием, широкой глоткой, и повесили на него нехилую ответственность.
Едва Володька открыл ворота цеха, как услышал шум, гам, крики о помощи. Он влетел в помещение и остолбенел: двое молодцев избивали Славу. Тот прикрывал лицо руками и умолял:
– Перестаньте. Я больше не буду.
Володька встал между Славой и двумя драчунами. Шум затих. Один из избивавших с матерком прорычал:
– Если еще раз украдешь доски – убью.
Слава, скуля, встал на колени:
– Простите, это был первый и последний раз.
Верзилы плюнули на Вячеслава, сели в машину и укатили восвояси.
Володька поднял с земли несчастного человека, и они скрылись в подсобке. Гость нашел стаканы, плеснул водки:
– Давай вмажем, и расскажи обо всем.
Слава одним глотком влил в себя содержимое стакана, занюхал краюхой хлеба:
– Я у них восьмой год. Числюсь хозяином, на самом деле я – раб. Деньги платят редко и мало. Жрать-то и курить охота. Вот я и загнал полкуба досок. Купил водки, курицу, сигарет и хлеба. Кто-то меня сдал. Остальное ты видел.
– Слава, ты числишься индивидуальным предпринимателем. Они КамАЗами гонят доски на юга. Как хозяин, ты отчитываешься перед органами. А если поймают левые КамАЗы с твоей печатью и подписью?