Ползущие
Шрифт:
– А я пользуюсь компьютером для работы и когда пытаюсь критические статьи писать, – сказал Берт, – но понимаю в нем не больше, чем служитель друидического культа в аэроплане. – Дети смотрели на него без всякого выражения, и Берт решил пока не объяснять им, кто такой служитель друидического культа. – А что тебе нравится в этом курсе? – спросил Берт у Адэр.
– В информатике? – уточнила она, с улыбкой разглядывая у себя над головой старую табличку, скорее всего поддельную, на которой с нарочитой грубостью было написано: «КУПАТЬСЯ ЗАПРЕЩЕНО! В ЭТОЙ ДЫРЕ НЕ КУПАТЬСЯ!» – Мне нравится писать коды, чтобы логика была и все такое, как
Кол скорчил Адэр гримасу. Берт и Лэси улыбнулись друг другу.
– Да, действительно интересно, если вдуматься. Компьютер дает жизнь математике… или находит жизнь в математике.
Адэр пожала плечами, а Кол фыркнул, словно бы говоря: «Взрослые гладят нас по головке: ах как чудесно!», но Берт чувствовал, что на самом деле Адэр польщена, и даже Кол удивился, какие серьезные мысли приходят в голову его сестре.
А Берт думал: «Они так увлечены техникой, просто купаются в ней. Компьютеры, компакт-диски, скачать, перекачать, на компьютерах целые фильмы. Лэптопы. Платформы для видеоигр переделывают сами с помощью чипов, купленных по интернету, все домашние рефераты тоже пишут в он-лайне, часами сидят на сайтах с чатами, перебрасываются эсэмэсками». Он сам слышал, дети только об этом и говорят. Не говоря уж про машины, телевизор, переносные си-ди-плееры.
Ему хотелось привести цитату из своего любимого Торо: «Мы знаем о животном внутри нас, которое просыпается тем верней, чем сильнее слабеет наша высшая природа. Животное это – страшная, чувственная рептилия, и совсем ее, видимо, не изжить». Ему хотелось обсудить идею высшей и низменной природы. Хотелось спросить у этих подростков, когда они в последний раз смотрели на что-нибудь, кроме пейзажа, созданного цифровой технологией, смотрели на небо, море, леса, в конце концов, на друг друга. Спросить, не боятся ли они, что их маниакальная страсть к технологии расслабления оглушает их, не дает расслышать то, зачем их сотворил Бог.
Но Берт, разумеется, промолчал. Промолчал потому, что прекрасно знал, как помпезно прозвучат такие слова, и еще потому, что тинейджеры терпеть не могут, и очень даже справедливо, самовлюбленных лекторов-праведников. И еще потому, что тинейджеры тоже знают, взрослые сами виноваты, что они пристрастились ко всем этим вещам, взрослые ничем не лучше их, даже хуже, это они создали общество потребления.
Так что Берт просто улыбнулся, кивнул и сказал, что они молодцы, раз совершенствуют свои навыки.
Когда они пообедали, уже начинало темнеть, и они поехали в парк у набережной посмотреть на предсказанный метеоритный дождь.
Солнце медленно падало в океан, они шли по песчаной тропе между тростниковых зарослей и жесткой терпеливой пляжной травы, все надеясь высмотреть среди неоново-оранжевых красок заката обещанную зеленую вспышку.
Когда подростки ушли немного вперед, Лэси спросила:
– Берт, помните ту металлическую штуку, которую мы видели тем вечером, которая… ну, двигалась, что ли… сама по себе?
– Помню, конечно. Она вроде как казалась… но я не уверен.
– Вы еще что-нибудь видели? Что-нибудь
– Да массу странных вещей. В ту ночь, когда моя машина нас так подвела. Было еще кое-что. Пару раз мне показалось, что за нами кто-то идет. Просто возникло чувство, как будто следят. Но с другой стороны, у меня там вообще разыгралось воображение.
Лэси хмыкнула, потом задумалась, а когда заговорила, голос звучал необычно хрипло:
– Знаете, банк Квибры ограбили. Я слышала очень странную историю. Люди кое-что видели из окон.
И Адэр…
Она рассказала Берту, что Адэр пришла к ней с историей о необычном поведении своих родителей. О том, какой странной была в гараже ее мать. Перезагрузка? Перезагрузка.
– Я сказала ей, что, скорее всего там все нормально, и Адэр просто… ну, неправильно поняла. Что ей надо поговорить об этом с родителями. А она ответила, что… боится. Не сказала, что ей неудобно с ними об этом говорить, а что она боится.
– Боится поговорить с ними? Но почему?
– Говорит, это трудно объяснить. И говорила она, похоже, искренне. Надо сказать, я и сама в последнее время заметила у Сьюзен и Ника много странностей. Знаете, Берт, у меня такое чувство, будто я подвела Адэр. Она нуждалась в моей помощи, а я от нее отмахнулась, не приняла это всерьез. А теперь я вот думаю, не связаны ли между собой все эти странности?
– Какие именно странности? Что вы на самом деле о них думаете?
Спрашивая, Берт в глубине души опасался, что с ней самой не все в порядке. Не выяснится ли, что у Лэси слегка поехала крыша? Ну что ж, ему всегда везло с женщинами…
– Что думаю? Сама не знаю. У вас тут столько секретов… Мне кажется, когда я приезжала в последний раз, такого не было. Во всем городе много странных краж. А сегодня в кафе какая-то женщина говорила, что кто-то здесь мучает животных. Я ее спросила, откуда она знает, она сказала, что видела птицу с машинными деталями в теле, как будто кто-то их вживил ей и отпустил на волю.
– Господи! Настоящий гротеск! – И он замолчал, что-то обдумывая. – Разве только это был какой-нибудь прибор для слежения, какие иногда применяют зоологи.
– Не думаю. Та женщина описала его – совсем не похоже. Я думаю… Ну, не знаю. В городе что-то происходит, что-то непонятное. У меня такое чувство, как будто люди что-то скрывают. Надо бы разобраться, во всяком случае, я собираюсь этим заняться. Одно из двух: либо моя журналистская интуиция меня не обманывает, либо мне надо к врачу.
Берт подумал и сказал:
– У меня тоже было чувство, что некоторые люди как-то странно отдалились. Как будто они что-то делают вместе, а я не с ними – и я рад, что не с ними. То есть, я хочу сказать, это не похоже на мою обычную замкнутость. Но… – Он пожал плечами. – Это просто чувство. Ничего конкретного.
– А может, и не ничего. Но если вы что-то увидите…
Вернулся Кол.
– Эй, послушайте! Я видел эту зеленую вспышку. Ту, которая иногда бывает на закате.
Он указал направление, и они стали смотреть на заходящее солнце, но вспышка, естественно, уже погасла, больше никто ее не увидел. Они стали наблюдать за альбатросами, за маленькими черными лысухами, которые покачивались на волнах. Лысухи составляли хороший контраст с элегантными белыми альбатросами, те исчезали под поверхностью и через полминуты появлялись с маленьким крабом в клюве. Тут же были и вездесущие чайки – ныряли, взмывали вверх.