Помереть не трудно
Шрифт:
Почему-то казалось, что это давешний мужик с малиной. Но нет. Этот, судя по по росту и развороту плеч, был гораздо выше. И моложе. Во всяком случае, лицо его было бритым, волосы коротко подстрижены, а одет незнакомец был в военный камуфляж — что в темноте, на узкой дороге, должно делать его совершенно невидимым.
Только не для меня.
— Что, машина сломалась? — дружелюбно полюбопытствовал незнакомец.
Я всё никак не мог определить, кто это такой. Не оборотень. Не такой, как я. Но и не человек.
—
— А что тогда?
— Ничего, — шляпу я оставил в салоне. И теперь немного об этом жалел: от холодного воздуха мёрзли уши. — Так, просто остановился. Воздух уж больно хорош.
— Да какой же тут воздух? — удивился незнакомец. Никакого оружия я при нём не заметил. Но это не значит, что его не было… — Слева — трясина. Справа — болото. Комары — как шершни…
Стоило упомянуть комаров, и один кровопивец, гудя, как бомбардировщик, спикировал ко мне и впился в шею. Хоботок у него был толстый, как стержень авторучки.
Не думая, я хлопнул по нему ладонью, и только узрев кроваво-мокрое пятно, огорчился: хана белой рубашке.
— Извините, а вы тут… давно? — спросил я, рассматривая ладонь. — Никого, кроме меня, не видели?
— Да нет, — пожал плечами парень. — В смысле — не знаю. Я мимо шел. Смотрю — машина. Ну, и ты — у обочины… Я в Розенкрейцеровку иду.
— Ясно, — обескураженно почесав затылок, я заглянул в Чайку. Ничего нового не увидел. — Не против, если я с тобой прогуляюсь? — переход на «ты» случился как-то сам собой. — До деревни?
— Да ради Бога, — сунув руки в карманы, парень подошел и тоже заглянул в Чайку. — Только вот машина… — он тоже увидел, что нет ключа.
— А что машина?
— Да так… Ничего. Наверное.
И мы пошли, каждый по своей колее.
Угрызений совести за брошенную чужую собственность я почти не ощущал. В конце концов, ещё кто кого бросил…
— Можно вопрос? — спросил парень минут через пять. Идти по ночной дороге было даже приятно: из колеи никуда не денешься, можно заложить руки в карманы и просто наслаждаться движением к загадочному неизвестному…
— Валяй.
— Почему ты меня не испугался?
— А должен был?
— Незнакомого человека? Ночью? На пустой дороге? Ты что, из Рипейского царства, чтобы никого не бояться?
— Никакого царства не знаю, — я сорвал травинку и сунул её терпкий кончик в зубы. — Но и пугаться просто так не привык. Отбоялся, — сочинять, придумывать какую-то правдоподобную отмазку, совершенно не хотелось. Точнее, чувствовал: не прокатит. Парень, хотя на вид и молодой, был не так прост. Видали мы таких молодых — взять хоть отца Прохора, например.
— А если я тебя ограбить захочу? Или убить?
Я невольно рассмеялся.
— Грабить меня не интересно, — оглядев себя, я демонстративно распахнул полы пиджака. — Кроме дарёного костюма — ничего за душой. А убить? Если б хотел — пристрелил бы в спину, ещё там, у машины. И вся недолга.
— То есть, ты меня и впрямь совсем не боишься.
— Прости, чувак. Рад бы удружить, но не срослось.
Уже какое-то время я слышал непонятный звук… Будто кто-то кричит, или зовёт на помощь. Теперь, когда незнакомец замолчал, я постарался прислушаться. Ну точно. Кричит…
— Ты слышишь? — спросил я, останавливаясь.
— Да, — отозвался парень. — Орёт кто-то.
— Пойдём посмотрим.
— А зачем?
Я растерялся.
— Ну… Кричат, когда помощь нужна. Разве нет?
— И ты хочешь помочь?
Закатив глаза, я шагнул с относительно чистой колеи в густые заросли у дороги.
— Погоди, — голос у парня, несмотря на широкие плечи и камуфляж, был какой-то тонкий. Елейный. — Ну мало ли, кто там орёт? Какое тебе дело?
— Да уж такое, — буркнул я, примериваясь, чтобы перепрыгнуть канаву, до самого верха заполненную тёмной водой.
— Да остановись ты, — парень чуть не схватил меня за руку. Но отступил в последний момент. — Не ходи туда. Правда, не ходи. Себе же хуже сделаешь.
— А тебе откуда знать? — попутчик нравился мне всё меньше.
— Да… ни откуда. Ночь ведь. Лес. Кушари… А у тебя костюм хороший.
— Да пошел ты, — отвернувшись, я ещё раз прислушался, запоминая направление, и пошел, тщательно выбирая, куда ставить ноги.
По лесу я ходить не умел. Как-то не довелось. Так что теперь, на ходу, я лихорадочно старался припомнить всё, что когда-либо видел или читал о густых непроходимых лесах.
Мох на севере… Так, это сейчас не важно. Не запутаться в шиповнике, не угодить в болото… Ах да. В лесу бывают капканы.
Один раз я угодил в канаву, скрытую за поваленным бревном. Упал вперёд руками, пропорол ладонь каким-то сучком почти насквозь. Другой сучок торчал буквально в миллиметре от глаза… На всякий случай прикрыв глаз веком, я поднялся, вытащил из ладони сучок и подождал, пока кровь не перестанет течь и дырка в коже не подсохнет.
Потом я таки угодил в болото. Точнее, в небольшой бочаг с прозрачной, на редкость холодной водой — оказывается, из-под камня в этом месте бил ключ…
Напившись, помыв руки — от холодной воды ломило кости — я прислушался ещё раз и немного сменил направление.
Конечно, если бы дело было днём, и я мог по-человечески сориентироваться, всё было бы по-другому. Ночь диктует свои законы.
Всё кажется не тем, чем оно есть на самом деле. Разлапистые кусты представляются чудовищами, пеньки — вставшими на дыбы лешими. Во тьме меж стволов мелькают какие-то огоньки, кто-то, сидя под лопухом, ядовито хихикает, лягушки душераздирающе орут, над головой то и дело проносится смутная хищная тень… Словом, бетонные городские джунгли, по сравнению с обычным подмосковным лесом — это детская площадка для первоклашек.