Поместье Лок-Даун
Шрифт:
С тех пор каждый год Элспет возвращалась в Лок-Даун, чтобы присутствовать на весеннем балу, значимость которого она сильно преувеличила, рассказывая о нем мужу. Филипп уважал традиции, но бывать в Шотландии не любил. Во время визитов только и делал, что курил и брюзжал.
– Погода отвратительная. Еда отвратительная, кофе днем с огнем не найти. Только чай! А сыры, бог ты мой… даже не начинай! Одна радость – вино, что я привез с собой.
Иногда Элспет приезжала на родину с мужем, а иногда – какое счастье! – без него. Не случайно все ее дети родились в январе или феврале.
Дождь наконец стал стихать. Элспет поскользнулась на мокрых листьях. Тихо выругавшись, она инстинктивно схватилась за ствол дерева, чтобы не упасть. До нее снова донеслись крики. Господи, что у них там стряслось? Она никогда не видела Фергюса столь возбужденным. Элспет продолжила идти и через несколько минут добралась до каменной хижины.
Домик встретил ее теплом пылающего очага. На маленьком столике между двумя креслами стояли два бокала виски.
– Надеюсь, это не «Плейд», – произнесла она, снимая сапоги, хотя по светло-янтарному цвету жидкости сразу поняла, что это виски Росса, а не из винокурни ее семьи. Росс уже много лет гнал виски. В детстве он немало времени проводил в винокурне вместе со стариком Мактавишем, который посоветовал ему изучить в университете естественные науки в надежде, что его юный протеже станет квалифицированным винокуром. Росс делал очень хорошее виски.
Мужчина обернулся в кресле.
– Ты меня провоцируешь?
– Может быть. – Элспет сняла жакет.
Росс встал, в три шага пересек комнату, заключил ее в свои объятия и бросил на двуспальную кровать – единственный, кроме кресел и столика, предмет мебели в хижине. Смеясь, Элспет помогла ему снять рубашку.
В особняке гонг к ужину звучал ежедневно в половине шестого вечера. Дети постоянно умоляли, чтобы им позволили ударить в гонг, но дворецкий Хадсон за тридцать лет службы в семье уступил этим просьбам лишь раз, в награду за хороший поступок. Если дать ребенку в руки молоток и подпустить его к гонгу, ничего хорошего не жди, и Хадсон тотчас же пожалел о своем решении. Ребенок на радостях принялся колотить в гонг со всей силы, и Хадсон поспешил разоружить маленького попрошайку, но на предмете искусства XVII века осталась глубокая вмятина, и с тех пор гонг издавал немного нестройный звук. Дворецкий унес молоток в свою комнату, убрал его в шкафчик, запиравшийся на замок, и с той поры никто, кроме самого Хадсона, никогда в гонг не бил. Не стал исключением и этот вечер.
В особняке Лок-Даун ужин был священной традицией, и его обитатели по-прежнему придерживались старых обычаев. Вся семья собиралась в библиотеке на аперитив; прийти можно было в любое время с семи до восьми, но непременно до того, как появится Хадсон, чтобы пригласить всех к столу. К немалому огорчению леди Евы, современных коктейлей здесь не подавали – только херес для дам и виски с содовой для мужчин. Ровно в восемь часов вечера в библиотеку входил Хадсон, чтобы сопроводить всю семью через оружейный зал в столовую. На первое всегда подавали консоме, затем рыбу, после рыбы – мясо (в охотничий сезон, разумеется, дичь), потом – сорбе, сыры и в конце – фруктовый или иные пудинги. Меню всегда оставалось неизменным. На ужин полагалось приходить в вечерних туалетах. По завершении трапезы женщины переходили в гостиную – летом в синюю, зимой в красную, – где они играли в карты и обменивались сплетнями. Мужчины шли в библиотеку или в бильярдную курить сигары и потягивать виски. Иногда мужчины и женщины собирались вместе, чтобы перед сном сыграть партию в вист. Леди Инверкиллен всегда удалялась в свои покои ровно в одиннадцать. В полночь Хадсон запирал парадную дверь и тоже отходил ко сну. После этого все, кто не лег спать, должны были заботиться о себе сами.
И вот, как обычно, все члены семьи собрались в библиотеке, в ожидании ужина потягивая спиртные напитки и занимая себя беседой. Леди Джорджина жаловалась на свою камеристку:
– Попросилась в отпуск, чтобы съездить к родителям. Представляете? Причем обратилась уже после того, как упаковала чемодан и поставила его в холле. Сказала, что очень переживает из-за этой новой болезни. Как будто это в самом деле вопрос жизни и смерти. Да даже если и так, мне-то какое дело? Никакого. В общем, взяла и уехала к своим больным родителям.
Хадсон, стоявший в углу, тактично кашлянул.
– А как обойтись без камеристки? М-м? – Леди Джорджина обвела взглядом комнату и увидела, что все, кроме Беллы, ей сочувствуют. Белла редко сопереживала женщинам, имевшим камеристок, поскольку у нее самой личной служанки не было.
– Мама, если хочешь, я буду присылать к тебе Максвелл, пока не вернется твоя камеристка, – предложила леди Инверкиллен. – Она будет приходить к тебе после того, как приготовит для меня ванну. Для тебя это не слишком рано? – Леди Инверкиллен, как всем было известно, каждое утро вставала на рассвете и первую половину дня проводила в оранжерее, ухаживая за анемонами. После обеда ее можно было найти в музыкальном зале – леди Виктория слыла одаренной пианисткой, – где она находилась до самого чаепития.
– Ах, дорогая, это очень любезно с твоей стороны. Скажи, она умеет укладывать волосы? Делать традиционные прически? Я не выношу эти новомодные волнистые творения. Чересчур современно и вульгарно. – Леди Джорджина невольно посмотрела на леди Еву, и та перехватила ее взгляд. – Дорогая, как идет подготовка к свадьбе? Я обожаю летние свадьбы. Всегда так много ярких цветов.
Белла поспешила вмешаться, не давая Еве и рта раскрыть. Ей до ужаса надоели разговоры о планируемой свадебной церемонии и нытье Евы о том, что буквально все здесь не соответствует лондонским стандартам.
– Бабушка, надолго уехала твоя камеристка?
– Понятия не имею. Придется искать ей замену. Если она возомнила, что может уезжать и приезжать, когда ей заблагорассудится, пусть десять раз подумает. О, как я не люблю подыскивать новую прислугу.
– Я могу разместить для вас объявление в «Леди» [9] . Редактор журнала – мой хороший знакомый, – предложила Ева. Она постоянно щеголяла своими лондонскими знакомствами: знаменитости, разные выдающиеся личности. Инверкилленов это бесило, но она и не думала щадить их самолюбие. У нее было много связей. Все влиятельные знакомые Инверкилленов были шотландцы, которые, кроме как в Шотландии, нигде больше веса не имели.
9
The Lady – британский журнал для женщин, еженедельник. Основан в 1885 г.
– У нас испокон веков служат только выходцы из Горной Шотландии, – ужаснулась леди Джорджина. Она покачала головой и продолжала беседу, игнорируя Еву, словно той вовсе не существовало.
Высокие напольные часы пробили восемь. Все встали, чтобы проследовать за дворецким в столовую. Порядок обслуживания и размещения за столом определялся титулом и статусом каждой персоны. Хэмиш и Виктория обычно сидели друг напротив друга в середине стола, а не на его противоположных концах. В соответствии с этой современной схемой рассадки графиня сидела к камину ближе остальных. Обычно все отмечали, что менее важных гостей сажали буквально на холоде.
Войдя в столовую, Инверкиллены направились к отведенным им местам. И только когда все собрались, стало очевидно, что граф на ужин не пришел.
– Хадсон, а где же лорд Инверкиллен? – осведомилась леди Джорджина. Дворецкий сконфузился, глядя на нее. Стало ясно, что он тоже не заметил отсутствия графа. – Так пошлите же за ним кого-нибудь. – От голода она становилась ворчливой.
В покои графа отправили лакея. Все члены семьи в замешательстве стояли у своих стульев. Никто не хотел садиться, ведь в этом случае их число за столом было бы нечетным. А если за ужином присутствовало нечетное количество человек, это сразу бросалось в глаза и повергало Инверкилленов в ужас. Они всячески старались избегать такого положения. За завтраком – пожалуйста, ничего страшного. Объяснения этому никто не мог дать.