Поместье любовных грез
Шрифт:
Няня вздохнула, откинулась на подушки, и Памела ушла следом за детьми. Когда она оглянулась с порога, глаза у няни были закрыты, а губы беззвучно шевелились, будто она молилась.
Визит в гостиную в этот вечер получился недолгим. Леди Таррингтон объяснила детям, что им нужно лечь пораньше из-за путешествия, в которое они отправятся на следующий день. Памела испытала облегчение, потому что очень хотела сдержать данное няне обещание и боялась, что не успеет это сделать до встречи с Джейсоном.
Стивен был безутешен из-за новости, которую ему торжествующе поведала Мелисса, мол, мисс Фрэйн их покидает. Он добился от Памелы
Она не отрываясь смотрела на дверь, потом порывисто бросилась к комнате Стивена. К ее облегчению, все выглядело благополучно. Стивен сидел в кровати, играя с Рассетом, в нарушение всех правил развалившимся у него на коленях, и он удивленно покачал головой, когда Памела спросила его, заходил ли кто-нибудь.
– Только Бесси, с моим молоком, – ответил Стивен. – А что, мисс Фрэйн?
– Я подумала, что, может быть, мистер Иcтли заходил пожелать вам спокойной ночи, – сказала Памела с деланой беззаботностью. – Мне показалось, я видела его в конце коридора, когда выходила из комнаты для занятий.
– С чего бы Эдвард стал приходить и желать мне спокойной ночи, мисс Фрэйн? Он никогда этого не делает!
– Не делает, и ладно, – заметила Памела. – Наверное, я ошиблась. Рассет, плохой пес, сейчас же слезай с кровати! Вы ведь знаете, сэр Стивен, ваша бабушка не разрешила бы вам всю ночь держать при себе Рассета, знай она, что вы ему позволяете.
– Разрешила бы, мисс Фрэйн! Рассет здесь потому, что он меня охраняет, – сказал Стивен, однако спихнул собаку с кровати на пол и строгим приказанием отправил на коврик. Рассет нехотя поплелся на свое место. – Эх, мисс Фрэйн, как жаль, что вы от нас уходите! Неужели нельзя пожить с нами в Челтнеме?
– Ваша бабушка этого не хочет, мой дорогой, и мне приходится делать так, как она велит. Скоро вы привыкнете к новой гувернантке и полюбите ее. – Памела помолчала, потом нагнулась и поцеловала Стивена.
Он, хотя и питал презрение десятилетнего мальчика ко всякого рода нежностям, обвил ручонками ее за шею. Памела обняла его, прижала к себе, а потом выпрямилась и, стараясь справиться с волнением, бодрым голосом сказала:
– А теперь пейте свое молоко, а потом ложитесь спать – завтра нам предстоит долгое путешествие. Скоро придет Бесси за стаканом и зажжет лампу.
Памела ушла. В комнате она задержалась, дожидаясь, когда Мелисса тоже отправится спать, а потом, освободившись, поспешила к няне. Старушка ждала ее, и, как только Памела подошла к кровати, она протянула руку, схватила ее за ладонь и прошептала:
– Кто-нибудь знает, что вы здесь?
– Нет, никто не знает, – сказала Памела, не отводя взгляда от лица няни, изборожденного морщинами. – Няня, что вас так тревожит?
– Тревожит меня? Да, тревожит! – с горечью произнесла няня. – Дорогая моя, мне недолго осталось жить, а на душе – скорбная тяжесть скверны. Зло порождает зло, и давние грехи оборачиваются бедами, которые преследуют нас сейчас! Над мальчиком нависла тень смерти, но госпожа не избавит его от этой тени только тем, что увезет
Тень отправится следом или будет терпеливо выжидать, пока они не вернутся в Таррингтон. Он не простил и ничего не забыл. Понимаете? Никогда не забывал, даже в ранней юности.
– Вы говорите о Джейсоне Хоксуорте? – спросила Памела с сомнением в голосе, потому что она с трудом разбирала бессвязную речь. – Няня, это не он угрожает Стивену. Клянусь, что нет!
– Конечно, это он! – произнесла няня с расстановкой. – Но ненавидит он не мальчика! Нет! Он ненавидит мою госпожу за то, что она сделала с его матерью. Да и с ним тоже, хотя он этого и не знает. Но я-то знаю и знала все то долгое, слишком долгое время, что хранила молчание. Да и Джейсона столько лет не было! Все считали, что он мертв. За столько лет никаких известий о нем! Но теперь он вернулся, и пора рассказать правду. Он сможет отомстить моей госпоже, как и хотел, а мальчик наконец будет в безопасности!
– И что это за правда, няня? – спросила Памела, изо всех сил сдерживая нетерпение. Ей уже начинало казаться, что старушка тронулась умом. – Если хотите, чтобы я вам помогла, расскажите мне.
– Для этого я вас и позвала! – воскликнула няня. – А правда вот в чем! Таррингтон по праву принадлежит Джейсону, потому что его мать была законной женой сэра Хамфри.
– Не может быть! Неужели? – воскликнула Памела.
– Джейсон Хоксуорт – законный сын сэра Хамфри, – упрямо повторила няня. – Сэр Хамфри сам рассказал мне об этом. Он знал, что умирает, и открылся мне.
– Я действительно ничего не понимаю, – прошептала Памела. – Если Сюзан Хоксуорт была замужем за сэром Хамфри, тогда каким образом, почему…
– Я все расскажу, – прервала ее няня.
Повествование ее было весьма бессвязным, но теперь Памеле легко было проявлять терпение, и постепенно она разобралась в этой невероятной истории.
Сэр Хамфри женился на Сюзан Хоксуорт в Лондоне, вскоре после того, как они встретились в Бате, но он не осмелился открыть тайну этого брака кому бы то ни было, а в первую очередь дяде, своему опекуну, который устраивал для него брак на наследнице. Безнадежно погрязший в долгах, осаждаемый кредиторами и страшащийся гнева своего дяди, Хамфри – который, судя по всему, был обаятельным, но слабым молодым человеком – оказался в водовороте событий, которые ему не хватило мужества остановить. Он повторно вступил в брак с подобранной для него богатой невестой.
Со своей настоящей женой он был более счастлив, чем того заслуживал, поскольку она сильно любила его. Слишком сильно, чтобы погубить, предав огласке правду, когда, в конце концов, он ей во всем признался, и слишком сильно, чтобы с ним расстаться. Она выбрала единственный открытый для нее путь, невероятно трудный и мучительный, проведя всю оставшуюся жизнь в качестве «любовницы» своего мужа и видя другую женщину на месте, по праву принадлежащем ей.
Сэр Хамфри составил завещание в пользу Джейсона и спрятал его вместе с документами, подтверждающими его брак с Сюзан и законность рождения Джейсона, в надежном тайнике. Возможно, он бы рассказал правду и самому Джейсону по достижении им совершеннолетия, если бы юноша остался в Таррингтоне, но Джейсон, бесшабашный и заносчивый, ожесточенный насмешками, которые ему приходилось сносить всю свою жизнь, уехал, и правда осталась тайной, известной только сэру Хамфри и его жене.