Помни имя свое
Шрифт:
— Я на трубе. Звони, не пускай на самотек. Подключай спецов, пусть постоянно слушают все трубы. И пеленгуют. Но резко — ничего не делай… Просто контролируй.
— Понял… спасибо… Виктор Владимирович.
— Спасибо не шуршит… — строго сказал генерал… — двести передашь [32] . Как разрулим.
Внутри у Гумерова все заледенело.
— Есть.
— Иди. Разгребай, что навалили…
Комкая в горле крик — Гумеров повернулся и вышел.
32
Двести тысяч долларов США.
Башкортостан. Россия
Вечер 29 июля 2015 года
Телефон Котова зазвонил внезапно — когда он и надеяться уже перестал. Это была единственная, очень тонкая ниточка, на которой еще держались жизни его друзей и соратников. Оборвись она — и все, больше ничего не будет…
В трубке было тяжелое дыхание… уродов учили, как нагнетать обстановку. Неслабо учили.
Котов выключил телефон. Нельзя поддаваться психологическому давлению противника. Замурлыкал какую-то песенку, чтобы снять напряжение.
Телефон зазвонил на пятой минуте. Очевидно урод, который решил с ним в игры поиграть — ждал, пока русский начнет ему перезванивать. Ага, хрен дождется…
— А ты невежливый, кяффир — заговорила трубка — не опасаешься?
— Поцелуй меня в зад, сын свиньи.
Котов снова выключил аппарат.
На сей раз — перезвон прошел почти сразу. Очевидно, ему удалось вывести урода на другом конце из себя.
На сей раз — разговор начался с крика. Длинного, страшного, разрывающего барабанные перепонки.
— Слышал, кяффир? Это русист так кричит. Хочешь, я его женщиной сделаю?
— Говори, говори… Я сейчас с винтовкой лежу на крыше. Медресе — напротив. Там как раз какой-то движняк нездоровый намечается. Бах — один правоверный ушел. Бах — двое правоверных ушли. Бах — еще один у Аллаха. Ты в эти игры со мной не играй, ишак бородатый. У тебя в руках только трое — а я как минимум десятерых положить успею. И уйду. А потом — еще десятерых. Тут тебе не Сеянтус [33] , тут тебе Катынь будет!
33
Башкирская тема, платформа для башкирского национализма. Около трехсот лет назад русские войска вошли в Сеянтус, крупное село на территории нынешней Башкирии и устроили там жесткую зачистку, о степени жесткости которой до сих пор спорят историки. Спорят и о смысле этой зачистки — то ли там какие-то бунтовщики проживали, как Разин и Пугачев, то ли там разместились грабители, грабившие всю округу. Как ты то ни было — сейчас произошедшее в Сеянтусе преподносится как платформа для единения башкир и отторжения Башкирии от России.
Трубка какое-то время молчала. Очевидно, к таким раскладам никто не привык — они творили террор, но никто не думал, что террор может быть применен и к ним. А ведь даже в Коране написано — что нельзя отнимать жизни, имущество, женщин у неверных если это приведет к гонениям и смертям среди мусульманской уммы.
— Ты забрал шейха. Что ты хочешь? — наконец, спросила трубка.
— Меняться будем. Ты мне — моих людей. Я вам — вашего Шейха.
— А дальше?
— А дальше — как Аллах рассудит. Но если мои друзья не будут живы — я с вашим духовным лидером такой диск запишу, что всем дискам диск будет. И в Интернет его скину. А потом — и ваших пойду мочить, по десятку за голову нашего. Мне пох…ю, я — смертник.
Трубка какое-то время молчала.
— Говори, где обмен, русский… — наконец спросил ваххабит.
Одна из станций мониторинга — моментально засекла разговор. Если раньше станции мониторинг представляли собой машины с улавливателями, которые ездили по городу и пытались определить местоположение передатчика методом триангуляции — то теперь использовались куда более совершенные технологии. Обычные люди — даже с трудом представляют, что может система СОРМ. Но может она очень и очень многое…
Разговор перехватили мгновенно.
Башкортостан. Россия
Утро 30 июля 2015 года
На въезде в Уфу — есть примечательный район, он находится рядом с автовокзалом и неподалеку от нефтеперерабатывающего завода. Его и строил нефтеперерабатывающий завод — для своих работников, совсем рядом со своей территорией, потому что раньше на работу ходили в основном пешком. Это не бараки, отнюдь. Это целый городской район, состоящий из трех и пятиэтажных хрущевок, не лучше, но и не хуже, чем в других городах огромной страны.
Так вот — при Муртазе Губайдулловиче Рахимове этот район расселили. Полностью, до последнего человека — расселили и запретили там жить. Про Рахимова можно говорить всякое, местные жители и вовсе прозвали его Открывашкой за страсть к торжественным открытиями — но ведь чтобы открывать, надо чтобы было что открывать. И этот район — наверное будет памятником Рахимову, который довел дело до конца и запретил таки людям жить рядом с изрыгающим заразу комбинатом. В некоторых местах — не могут расселить пару десятков деревянных домов в центре…
Дома эти — должны были снести, но так и не снесли. Поначалу здесь копошились старьевщики — рамы, стекла, вывески, мебель… Потом — когда вывезли все, что только можно было вывезти — этот район остался тихо умирать…
Утром — стоявший на часах пацан — он стоял на балконе второго этажа давно уже лишившегося жизни здания — случайно заметил мелькнувшее в переулке черные тени. Он схватил сотовый, нажал кнопку — но сказать ничего не успел. С крыли соседнего дома харкнул Винторез — и пацана отбросило на пол. На стену — как из ведра красным хлестнуло.
— Я третий, у меня один на минус — доложил снайпер.
Это было плохо.
— Третий, шумнул?
— Не успел…
— Движение! — отдал приказ наголо бритый, двухметрового роста здоровяк, бесшумный Вал в руках которого казался игрушкой — всем группам вперед.
— Аллаху Акбар!!!
Не высовываясь, Абдулла полоснул из автомата через оконный проем — и взвыл от боли и страха. Сразу несколько пуль прилетели с разных сторон, одна из них ударила в автомат, искорежив его, другая — почти разорвала запястье, рука повисла на мясе, кровь хлынула рекой.