Помни имя свое
Шрифт:
— Через плечо. Значит, слышал. Оперативная беспомощность — рукоблудием не лечится, курсанты. Напомнить?
Опер отвернулся.
— Проехали.
В этот момент, второй стрелок на рубеже шарахнул из короткого Вепря и так, что оба подпрыгнули.
— Э… Может, скажешь своему, пусть покурит, а?
— Ага. А бабло ты ему компенсируешь? Дерете тут по три шкуры.
Опер выразительно показал глазами.
— Да не переживай ты. Он в наушниках. И нам — пользительно.
Стрелок — в свою очередь показал глазами свое. Могли слушать — но близких выстрелов двенадцатого калибра в помещении не могли
— Ладно. Короче — дело такое. Скажи всем своим — пусть залягут на дно или из города съ…тся и не отсвечивают здесь. Из Москвы комиссия, жесть будет. Как только можно будет — я скажу. Но пока — не усугубляй.
— Можно — чего?
— Ну… вернуться. Чего тупишь!?
— А… А я думал — дышать.
Опер покраснел — но стрелок стоял так же невозмутимо.
— Степаныч, ты чего? Мы все под ножом ходим, хоть ты то не усугубляй. Если твои архаровцы в городе шорох наводить будут — всем пи…ц, никто не прикроет.
— Нормально. А эти шорох навели? За тех ребят, что на теплоходе — отвечать кто будет?
Опер обреченно посмотрел на стрелка.
— На рожон значит, прешь?
— Нет. Правды ищу. Помнишь еще, что это?
Департамент по борьбе с терроризмом и политическим экстремизмом. Это как департамент по отлову кошачьих. Кошек, тигров — неважно. Ежу понятно — что дуть дела на «русских фошиздов», искать крамолу в неосторожных высказываниях — куда проще, чем вести оперативную работу, пресекать террористические группировки, предотвращать террористические проявления c их исключительной общественной опасностью. Вахи — они того и подорваться при задержании могут и семье отомстить — случаи бывали.
Оба стрелка — и тот, который стрелял и тот, который слушал — состояли как раз на связи у Башлыкова. Были его агентами, призванными освещать радикально — националистическую среду. Башлыков писал отчеты, приглашал на беседы, выписывал предостережения, деньги, предназначенные на оперативные расходы то есть для оплаты агентов забирал себе… в общем все конкретно. Начальство тоже было довольно — никаких диких фашиков с резонансными выходками в городе не было. А то, что ребята стрелять учатся — ничего противозаконного нет, извольте убедиться. И по оперативной работе чисто — вот агентурные дела, вот данные контроля по всем группировкам, вот планы оперативной работы, вот рапорты со справками, вот даже дела возбужденные… и тихо через некоторое время закрытые… все подшито, как положено.
Дела есть, а толка нет. Это типичная картина жизни правоохранительных органов последнего времени. Правда, не всегда это в минус идет.
— Да пошел ты…
— Уже не пойду, Дима. Некуда нам идти, до Волги уже отступили. Если ты все что мог прочапить — прочапил — город нам придется защищать.
— Прочапил? — не понял опер.
— Слово есть такое. Русское, народное, степное, хороводное. Мне так бабушка говорила, когда я стакан молока на себя опрокидывал. Или тарелку с кашей. Такие слова знать надо… это корни наши. Иные — не в бровь, а в глаз. Обдал, например — знаешь, кто это? Это дурак и лентяй в одном флаконе. Как думаешь — про кого сейчас я?
Опер какое-то время пыжился что-то сказать. Но так ничего и не сказал — просто махнул рукой, как-то обреченно и тронулся на выход.
— Найдем что — тебе на трубу отзвоню. Беспредела не будет! — крикнул ему в спину стрелок.
Когда опер вышел — стрелок посмотрел на второго стрелка, того, что с коротким Вепрем. Свином — как любовно его называли, этот основной гладкоствольный карабин русских боевых стрелков.
— Ну, что думаешь?
Стрелок снял «уши», наушники. Это были специальные, активные стрелковые наушники для соревнований IPSC — они глушили звуки выстрелов, но давали возможность слышать человеческую речь и любые другие звуки до восьмидесяти децибелов. Опер этого не знал — потому что стрельбой мало интересовался. Его оружием был ноутбук, с его помощью он собирался выявлять и задерживать экстремистов и террористов.
— Обдал и есть — коротко сказал второй стрелок, выше по росту первого, лет тридцати с чем-то — идиот конченый.
— Но идиот полезный, как говорил товарищ Ленин — ладно, доставай. Раз уж приехали — опробуем.
Второй стрелок — из стрелковой сумки достал что-то, напоминающее отрезок трубы, покрашенный черной, жаропрочной краской. Размером он был поменьше автомобильного глушителя, круглый. Впереди — отрезок трубы с выемками, торчащий посередине — как на американских ультракоротких помповых ружьях для выбивания дверей.
Поморщившись — горячо! — он свернул нештатный ДТК со своего короткого Вепря, навернул на это место ту самую трубу. Передал оружие первому. С передней рукояткой, коллиматором Eotech, фонарем и этой трубой на стволе — оружие выглядело по-настоящему угрожающе.
— Что фонарем, что лазером пользоваться нельзя — сразу заметил первый стрелок.
— Ага. Хорошо, что коллиматором можно. Еще патроны нужны нормальные, с твердой дробью а не свинцом, иначе чистить зае… Ну и баланс не самый лучший, привыкнуть надо. Но ты прикинь, как стреляет.
Первый стрелок подошел к рубежу, сделал один за другим восемь выстрелов, опустошив магазин. Каждый из них — был не громче, чем падение большого картонного ящика с чем-то тяжелым, но не твердым на ровный пол метров с двух. Такой хлопок.
— Нормально.
— Почти Кландестайн — двенадцать [1] … возможно, даже лучше. Дробью не засоряется там решетка специальная, все продумано. На стандартную резьбу наворачивается запросто, правда, я думаю на будущее что-то вроде замка присобачить, все-таки надежнее. Ну и… чистить эту штуку — вид мазохизма, после интенсивной стрельбы надо разбирать и в тазике отмачивать. Но нормально получилось.
1
Американский мелкосерийный глушитель для ружей двенадцатого калибра.
— Сколько у тебя таких.
— Пока три.
Первый стрелок вернул оружие, хлопнул по плечу второго. Тот в группе исполнял роль кого-то вроде оружейника, отлично разбирался в оружии.
— Добро. Почем?
— Восемь.
— Дорого…
— Дешевле не получится. Заказать штук десять — попробую на семь уломать. Все-таки работа серьезная, продуманная, станочная, тут тебе не банка консервная. Сварка в аргоне, точные станки, сам материал. Глушаки никогда дешевле и не стоили.