Помни о хорошем
Шрифт:
Эвелин сжала трубку, сдерживая раздражение.
— Глория? Хорошо, что ты позвонила, я недавно думала о тебе, — сказала она.
— Правда, дорогая? Надеюсь, ты расскажешь мне приятные новости. — Эвелин знала, что Глория никогда не звонит просто так, у нее есть какие-то дела. — Ты получила мое письмо? Я послала его две недели назад и все еще не получила ответа.
Как это похоже на Глорию! Сама она никогда не отвечает сразу, а упрекать сестру готова всегда.
— Меня не было в городе.
Глория взахлеб начала
Она подумала, что надо в очередной раз напомнить Глории, чтобы та не называла ее Эви. Эвелин терпеть не могла подобных сокращений.
Эвелин подошла, не расставаясь с телефоном, к холодильнику и вытащила из него бутылку белого вина. Ей было ясно, что разговор будет затяжным.
— Не хочешь ли ты посетить наш старый дом? — Резкий голос Глории прозвучал так близко, что чуть не оглушил Эвелин.
— Нет! Конечно же, нет! — не раздумывая вскричала Эвелин, вспомнив недавнюю кошмарную ночь.
— Почему? Ты уже полгода живешь в Канфилде и должна знать местных жителей. Никто не удивится, если ты захочешь навестить те места, которые памятны с детства. Можно рассказать трогательную до слез историю, как ты в детстве приезжала отдыхать в «Вязы»…
— Нет, я не хочу, — наотрез отказалась Эвелин. Она не представляла, что может заставить ее постучаться в дверь усадьбы Томаса Айвора. Особенно теперь! — Это не так просто! — Эвелин налила в стакан немного вина и отпила глоток. — Я же говорила тебе, мы с Айвором слегка повздорили…
Положение значительно ухудшилось за последнее время!
— Я помню. — Голос Глории звучал недовольно, почти раздраженно. — Он груб до предела с теми, кто не понравился ему, и мгновенно расправляется с ними. Но ты сделаешь это не для него, а для меня. Я не так часто прошу тебя об одолжении, Эви…
Так же, как и я, подумала Эвелин.
Глория с презрением восприняла новость о том, что Эвелин решила преподавать в школе и купила в Канфилде заброшенный коттедж. Но месяц назад она позвонила и сообщила, что сейчас она стала посвободнее и, может быть, попросит Эвелин помочь ей в некоторых личных делах.
Эвелин очень не хотелось соглашаться, но Глория во всех делах, касающихся ее, была невероятно настойчива.
Глория не была в «Вязах» с тех пор, как оформила продажу усадьбы, но до этого она довольно долго жила в этом полуразрушенном доме — отдыхала перед серией концертов в Европе, так она говорила, объясняя свое исчезновение со сцены, — и разбирала свалку в доме и на чердаке, чтобы не отпугивать будущих покупателей.
Продав дом, она тут же уехала на гастроли, оставив на чердаке свои архивы и благополучно забыв о них. Но сейчас один из известных репортеров готовил статью о ней и собирал всевозможные сведения. Глория любила, когда о ней упоминали в прессе, но боялась оглашения каких-либо неприятных фактов. Поэтому она требовала, чтобы Эвелин под каким-нибудь предлогом заехала в усадьбу и забрала с чердака ее архивы.
— Даже если я приду к нему в дом, я не смогу разгуливать там свободно и проверять все закоулки, — запротестовала Эвелин.
— Выдумай романтическую историю о чердаке и доберись туда. Там, среди хлама, стоит старый сундук. Попроси разрешения порыться в нем, расскажи о старых куклах или елочных игрушках… Или, еще лучше, устрой туда экскурсию, чтобы было много народа. Томас Айвор устраивает вечеринки?
Эвелин вздрогнула и чуть не подавилась очередным глотком вина.
— Наверное, устраивает, но я на них не бываю. Мы — разного круга.
— Можно подумать, он — принц Уэльский, — фыркнула Глория. — Он всего-навсего юрист. Не трусь. Пойди с кем-нибудь из его знакомых. Я же не предлагаю тебе ограбить его, а прошу взять несколько ненужных ему бумажек. Среди писем есть несколько моих…
— Так почему бы тебе не попросить его найти их в сундуке и переслать тебе, вместо того чтобы заставлять меня делать это украдкой?
Эвелин пришлось выслушать взрыв проклятий, странных в устах такой знаменитости.
— Опять ты меня мучаешь! — Это звучало искренне. — Как ты не понимаешь? Там письма с компрометирующими меня фактами, я не могу доверить их никому, тем более незнакомцу. Это очень интимные письма, их нельзя никому показывать!
Эвелин впервые слышала в голосе Глории неприкрытое отчаяние.
— Если я попрошу Томаса Айвора переслать мне старые письма, он процедит через свои белоснежные зубы, что все, находящееся в доме, является его собственностью, и он, без веских оснований, не станет ничего делать. Он заподозрит, что я хочу устроить какую-нибудь пакость. Ты бы видела, как придирчиво он разглядывал каждую букву на договоре о продаже. Он — параноик, поверь, и вообще подозрительный тип…
С этим Эвелин была полностью согласна. К несчастью, она очень хорошо представляла себе, что может сделать Томас Айвор, если к нему в руки попадет компрометирующая информация.
— Почему ты думаешь, что он будет вредить тебе, если ты уже уехала? — слабо пыталась протестовать Эвелин.
— Потому что он любит все делать назло, — последовал мрачный ответ. — Ему доставит огромное удовольствие узнать… — В голосе Глории появился настолько зловещий оттенок, что Эвелин похолодела.
— Что узнать? — переспросила она.
— Эви! Не будем спорить! Сделай это для меня, ладно? Если бы я не сболтнула этому настырному журналисту, что у меня нет никаких детских фотографий, все они остались в «Вязах», я бы могла спать спокойно. Но он знает об этом и обязательно спросит Айвора о чердаке, и тогда может разразиться скандал.