Помни о микротанцорах
Шрифт:
– Она теплая. Почему?
– Я не знаю почему, – ответил Джото и достал нож. – Здесь раньше никогда не было тепло. Но это не важно. Для тебя все кончено.
– Почему ты ты выбрал эту допотопную железяку, – спросил Гектор, – почему не приличное оружие?
– Потому что я знаю, что эта железяка не даст осечки.
Он сделал быстрый внезапный выпад, но Гектор увернулся. В этот момент лед треснул у него под ногой.
– Осторожно, – сказал Гектор, – еще немного – и мы провалимся.
У стен вода начала собираться в мелкие лужицы. Лед поскрипывал и потрескивал при каждом маленьком
Джото прыгнул, но промахнулся. Он упал на плечо, перевернулся и сразу вскочил, будто подброшенный пружиной.
– Ноги, ноги, – сказал Гектор, – ты же сам меня этому учил. Хорошая работа ног всегда позволяет уклониться от удара. А ты двигаешься как танк. Ты уже совсем старый. Попробуй еще раз. Но осторожно. Лед тонкий.
В трех метрах от него лед треснул и нечто с тяжелым плеском скользнуло в воду. Несколько невидимых тел. Джото снова бросился в атаку. Теперь он уже не говорил, а только орал как животное. Он споткнулся о невидимое тело, упал и лед под ним проломился. Он погрузился в воду голвой вперед, но снова поднялся.
Сделал еще шаг и снова прыгнул. В этот раз обломок льдины ушел в сторону под его ногой. Тяжелый защитный костюм тянул вниз.
– Брось нож! – сказал Гектор, – брось нож и попытайся подплыть сюда. Я попробую тебя вытащить. Скорее!
Он протянул руку, но Джото снова попытался ударить его ножом. Этот рывок заставил его погрузиться с головой. Еще несколько секунд он барахтался среди ледяной крошки, потом его не стало. Он был хорошо виден сквозь кристально прозрачную воду, погружающися, извивающийся как червь, все еще не выпустивший из руки нож. Рядом с ним погружались, похожие на большие воздушные пузыри, несколько прозрачных тел. Гектор сделал шаг назад, к стене, туда, где лед казался более крепким и продолжал смотреть. Джото стал на дно, потом сел. Он был все еще жив. Он попытался всплыть, но не смог. Тогда он взял нож в зубы и стал карабкаться по стальной стене, но снова неудачно. Сорвавшись, он снова поднялся и стал расстегивать защитный костюм. Он сел и продолжал раздеваться сидя. Его лицо все время было направлено вверх. Его движения становились все медленнее, но оставались столь же уверенными. Казалось, что это никогда не кончится. Но смотреть дальше было слишком опасно. Гектор начал медленно отступать.
– Последний этаж, – сказал голос.
– Почему они не преследуют меня?
– Ои уверены, что ты не дойдешь. Ни один человек не выйдет отсюда живым, если он не прошел все восемь ступеней посвящения.
– Я бы посоветовал тебе заклеить уши воском, – сказал голос, – как это сделал Одиссей, но у тебя нет воска. Но все-таки заткни их мокрой бумагой.
Мокрая сильнее гасит звук. Нет, это не поможет. Дам лучший совет: найди что-нибудь похожее на длинную иглу, вставь себе в уши и проткни барабанные перепонки. Если ты полностью оглохнешь, у тебя будет шанс.
– Здешние сирены такие громкие?
– Да.
– Без тебя не обошлось?
– Конечно, – ответил голос. – уже много лет без меня на земле не обходится ничего. Ни одна мелочь. Я помогал разрабытывать генные карты этих существ, если ты это имел ввиду.
– Расскажи мне о них.
– Внешне они похожи на амфибий. Размер – метров шесть в длину. Вес – до трех тонн. Имеют четыре лапы без когтей, передвигаются медленно. Нет ни глаз, ни рта, ни ушей, ни челюстей, ни волосяного покрова. Передние лапы вдвое длиннее чем задние. Короткий толстый хвост. Издают звуки, которые человеческий мозг воспринимает на подсознательном уровне. Воспринимает, как призыв. Большинство жертв перед самой своей смертью говорили фразы, которые позволяют предполагать, что призыв имеет сексуальный характер. Но я этого не программировал. Главное то, что проивостоять этому призыву невозможно. Ты идешь на зов и подходишь к одному из этих существ. Оно обнивает тебя передними лапами и мягко прижимает к своей головогруди. После этого оно начинает выделять желудочный сок. Сок выделяется через крупные поры кожи. Его кожа напоминает кожуру королевского мандариниса – всем, кроме цвета, кожа темно-сине-серо-зеленая – в коже очень крупные поры.
Сквозь поры выделяется желудочный сок, этот сок растворяет тебя. Потом тебя, уже переваренного, всасывают внутрь, опять-таки через поры.
– Забавный уродец, – сказал Гектор. – Кто был главным дизайнером?
– Нет, не я. Я просто скопировал одно из существ, мало знакомых людям. У тебя есть игла? Колоть нужно резко, тогда не будет так больно.
– Может быть, есть другой вариант? – спросил Гектор.
– Нет. Если бы ты имел самодвижущийся механизм, ты бы мог привязаться к нему, как Одиссей, настроить программу так, чтобы он провез тебя мимо сирен.
– Кто будет меня привязывать?
– Ты сам. Я могу сообщить тебе схему узла, который можно мертво затянуть на самом себе.
– Да, но кто меня развяжет потом?
– Ты сам. Потом я смогу сообщить тебе ключ, которым развязывается такой узел.
– Ты это можешь?
– Я все могу. Я могу изобрести такой узел, что ни один человек не сможет его развязать.
– Но это не подходит, – сказал Гектор.
– Да, не подходит. У тебя нет самодвижущегося механизма. И у тебя не осталось ни одного Джека.
– Как у меня со временем?
– Нормально. Пока тебя никто не торопит. Они наблюдают за тобой через врутреннний вриск. Если хочешь, я могу их обмануть и показать им все что угодно.
– На каком расстоянии слышен этот зов? – спросил Гектор.
– Метров двадцать – зона безнадежной слышимости. Если ты попал туда, ты не вернешься. Слабая слышимость – метров сто или больше. Но ты не услышишь звук – ты просто почувствуешьь импульс интереса, который подтолкнет тебя в нужную сторону. Восемь сирен сидят в нишах по бокам главной галереи – они сторожат единственный проход к последнему этажу.
Гектор поежился.
– Становится холодно, – сказал он.
– Да, подогрев уже отключили.
Поверхость лужиц уже подернулась тонкой пленкой льда.
– Однажды я тонул в ледяной воде, – сказал он. – Мой мозг оставался без кислорода четырнадцать минут. После этого меня вернули к жизни. Как это возможно?
– Холодная вода замедляет метаболизм, – ответил голос. – чем холоднее вода, тем медленнее ты умираешь. Плюс – ты любишь жизнь, как сумасшедший.
Жизнь не хотела уходить.