Помоги мне исполнить мечты
Шрифт:
Торговый центр был такой большой, что заблудиться в нем не составит труда. Осмотревшись, я поняла, что оказалась в Икее, в отделе, где продают различную мебель. Шагая из стороны в сторону, осматривала интерьеры комнат: в готическом стиле, в стиле современного рока, модерне и многих других. Стены были сделаны из плотного каркаса и разделяли примеры интерьеров между собой, чтобы они не сливались в одно целое и чтобы покупателям было понятно, что это — один стиль, а следующая огороженная такими стенами комната — совершенно другой. Меня до жути привлек пример комнаты в стиле рок: стены окрашены в темно-синий цвет, справа от меня на ней висела электронная гитара и большая полка для книг и CD, рядом было металлическое кресло и столик, сделанный из черного дерева. На другой стене
Я подумала, что это прекрасная, удобная и вполне практичная комнатка, раз в таком маленьком пространстве можно одновременно поместить столько вещей. И она сама по себе очень классная. Внезапно появился Майки и плюхнулся в тот самый пуфик, нагло задрав ноги и смеясь.
— Что ты творишь?! — возмутилась я.
— Да мы же сюда для этого и пришли, — ответил он и, приподнявшись, резко потянул меня на себя, отчего я плюхнулась прямо на парня.
И мы засмеялись. Откинув у меня с лица волосы, он аккуратно взял моё лицо в ладони и поцеловал. Легко. Мягко. Нежно. Но у меня в животе все равно приятно заныло.
Если бы кто-нибудь спросил у меня, и чем же мы занимались в икее с Майки, то я бы с радостью ответила, что мы дурачились, словно малые дети. Мы бегали друг с другом наперегонки, шныряли между разными «комнатами», прыгали на кроватях, наряжались в костюмы, что тоже были выставлены для примера, и «устраивали» чаепитие на кухне с пластмассовой посудой. Мы пытались прочесть книги, которые покоились на полках, только вот толка от этого не было — все они были на иностранных языках. А позже мы нашли «комнату» для развлечения, где покачались на веревочных качельках, подрались причудливыми подушками друг с другом, играли в классики. Я ухахатывалась, словно сумасшедшая, когда Майки пытался залезть сначала в детское кресло-яйцо с верхом, способным закрываться, а затем в палатку, сделанную явно для детей трех-четырех лет. Он просто-напросто не помещался в них! Постоянно у него торчали или ноги, или руки, или он залезть-то залезал, а выбраться обратно ему было намного сложнее. Тогда я просто сидела на полу рядом и дразнила его, а он грозился мне отомстить. А еще я смогла поездить на милой божьей коровке, а Майки попрыгал на детском батуте, правда, опять же, он из-за своего возраста и размера несчастного батута чуть ли не улетел.
Я ни на секунду не забывала об Ив, но мне казалось, что, если она знает о том, что сейчас здесь происходит, то, безусловно, улыбается. Ей бы это понравилось. А вот Лондон, скорее всего, посчитала бы это глупой тратой времени. Они такие разные, но обе так дороги мне, ведь у каждой был свой особый подход ко мне.
Затем мы зашли в отдел цветов, и я любовалась различными видами орхидей, фиалок и роз. На самом деле, мне кажется, что живые цветы намного лучше тех, которые срывают для того, чтобы поставить в вазу. Ведь отчасти цветы — это тоже живые существа. А сейчас, после осмысления всех своих жизненных ценностей, я не хочу никого убивать, даже если это будет какая-нибудь мелкая букашка или сорванный цветок.
А следующим нашим шагом была наркомания. Мы перенюхали, наверное, десятки различных ароматизированных свечей и гадали, какой же запах лучше всех, внюхиваясь в них снова, и снова, и снова. Я бы не покидала этот отдел со свечами никогда, но, пожалуй, мы с Майки уже занаркоманились на несколько лет вперед.
В отделе с компьютерной техникой, Майки решил подшутить надо всеми. И каким-то образом через Bluetooth подключил свой телефон к колонкам, а через пару минут по всему залу разразилась песня Rolling-ов. И мы, конечно же, словно совершенно не причем здесь, прошли мимо волнующихся консультантов, которые пытались выключить музыку, а сами же легонько ухмылялись, стараясь удерживать смех. Только покинув данный зал, мы смогли рассмеяться во весь голос.
После мы направились в MacDonald’s,
Сегодня Майки был чересчур гиперактивен, и я это заметила — я всегда замечаю подобные вещи, но я так привыкла к такому странному поведению парня, что смирилась с тем, что для него это нормально. Одно время он может быть крайне дружелюбным, нежным, гиперактивным и порой даже каким-то маниакальным по отношению к каким-нибудь идеям, но всё из-за того, что он безумно хочет это совершить. А другое время он бывает немного грубым, грустным или раздражительным, что, конечно же, не могло не приводить меня в замешательство: уж чересчур резкий контраст между двумя его личностями.
Выйдя на стоянку, где, в основном, останавливались автобусы, а реже машины, Майки огляделся — нашего автобуса еще нет, а может, его уже нет. Решив скоротать время, он начал бродить туда-сюда, а затем его глаза вновь вспыхнули — что-то пришло ему на ум. Он схватил ближайшую тележку, которую оставили предыдущие покупатели после того, как выгрузили свои покупки в багажник своей машины, и подкатил ко мне.
— Запрыгивай, — продиктовал он, улыбаясь.
Ну, разве кто-нибудь сможет устоять против такой улыбки? Держа покрепче свой шарик, я залезла в тележку, поджав под себя колени, и приготовилась. Майки начал двигаться медленно, постепенно ускоряя свою скорость, и через пару мгновений мы уже носились между колоннами. Никогда бы не подумала, что Майки способен так развить свою скорость! Мы неслись так быстро, что корона спадала на лицо парню, и ему приходилось её постоянно поправлять. Тележка дрожала, и мои ноги дрожали ей в такт, а ветер бил в лицо. После пары минут таких катаний Майки запыхался, а корона свалилась с его головы, и он со словами «Фух! Передохнем» остановился, чтобы поднять её.
За всем нашим времяпрепровождением я и не заметила, как незаметно подступил вечер, потому вернулись мы домой к Майки часам к семи. Несколько раз мне звонили родители, спрашивая, всё ли у меня в порядке, а я с теплотой в голосе отвечала им настолько искренне, насколько могла. Ведь, правда, сейчас всё в порядке. Спасибо, Майки.
— Это ещё не всё, — проговорил он, когда мы переступили порог дома, и загадочно улыбнулся. Что же он еще такого придумал?
Меня оглушил звонкий крик и громкий топок детских ножек. Олли, который несся со всех ног к нам, радостно визжал. Мальчик прыгнул к Майки на руки, а парень подхватил его и прижал к себе.
— Привет, привет, — произнесла я и, всклокотав светлую шевелюру на голове парнишки, поцеловала его в лоб. Олли поморщился, а затем довольно улыбнулся. Он уже так привязался ко мне.
Мне велено было ждать, пока все приготовления не закончатся, но я так и не могла понять, о чем это говорит Майки. А затем он, и Патрик, который, кстати, все-таки не работал сегодня, и их отец вместе стали вытаскивать довольно-таки старый и потрепанный диванчик на задний двор. И после что-то еще там делали, но мне уже не было видно, чем именно они занимались, потому, немного уняв свой интерес, я стала помогать Фо и её матери готовить ужин.
Кстати говоря, родители у них очень добрые и милые. Они относятся ко мне так, словно я еще одна их дочь. Возможно, им сообщили, что случилось у меня в жизни, почему я так часто провожу время у них в доме, и они понимают моё положение и относятся терпеливее. Но, по крайней мере, я могу сказать, что они всегда рады меня видеть, к счастью.
Когда мы поужинали все вместе за одним столом, то на душе у меня стало еще теплее. Ах, если бы здесь были все: и Лондон, и Ив, и моя семья, и Трент, о котором, между прочим, я уже давно не слышала никаких вестей, и в школе его почти не видела, а если и встречала, то мельком — там уж не до разговоров.