Поморский капитан

Апраксин Иван

– Мой уже сбылся, а твой – еще нет, – заявил колдун. – Твой сон и мой сон показали нам будущее. Просто сначала сбылся мой сон, а теперь должен сбыться твой.

Как оказалось, Лаврентий сумел придумать и план освобождения. Вот уж никогда не ожидал Степан от своего молодого друга такой прыти!

План они обсуждали вполголоса, и с Ингрид переговаривались через окошко в двери тоже не слишком громко. Все же отдельные обрывки разговоров слышны были в кубрике, так что когда девушка ушла, эстонские рыбаки, обычно сидевшие,

сбившись в кучу и молча, тревожно зашептались. Потом Каск, вероятно, уполномоченный говорить от имени всех, вдруг сказал:

– Нам кажется, вы что-то задумали. Мы кое-что слышали из ваших разговоров с девушкой, и думаем, что это неспроста.

Поскольку друзья молчали, Каск продолжил.

– Вы не должны нас бояться, – сказал он. – Мы тоже очень хотим вернуться в свои дома. Наши семьи просто умрут с голоду, если мы не вернемся.

– Если уже не умерли, – мрачно заметил другой рыбак по имени Лембит, которого все остальные уважительно называли не по имени, а иначе. В отличие от других своих соотечественников, Лембит был не простым рыбаком, а хозяином большого хутора Хявисте. Так к нему и обращались: хозяин Хявисте.

– Если мы не ошибаемся, – сказал Каск, – и вы действительно замышляете нечто, то можете на нас рассчитывать. Это мы и хотели вам сказать.

В том, что другие стрельцы готовы на все, чтобы освободиться от рабства, друзья не сомневались. А теперь получили недвусмысленное предложение помощи и от рыбаков. Что ж, кто не стремится к свободе?

Теперь их было пятнадцать человек: десять стрельцов и пять рыбаков. В принципе – сила, и появлялась надежда на то, что они сумеют справиться с командой корабля. Пусть команда и многочисленнее, но ведь и люди, сражающиеся за собственную свободу, сражаются один за троих…

Но как освободиться от цепей?

– Если вы готовы помочь, – отозвался Лаврентий, – то у вас есть такая возможность. Отдай мне твои четки, – обратился он к Лембиту. Набожный хозяин Хявисте частенько молился, перебирая пальцами металлические шарики четок, нанизанные на черный витой шнурок.

– Зачем тебе? – удивился Лембит. – Разве у тебя нет своих?

– Конечно, есть, – отозвался Лаврентий, доставая из кармана кафтана свои четки, состоявшие из ста горошин. – Но наши четки деревянные, а мне нужны металлические. У тебя ведь железные? Обязательно нужно, чтобы они звенели. Дай посмотреть.

В наступившей тишине недоумевающий хозяин Хявисте протянул странному русскому свои четки, а тот, взяв, принялся внимательно их разглядывать.

– Хорошие, – наконец изрек он. – Одна беда – мало бусинок. У тебя их всего тридцать три. Что это за четки, если в них всего тридцать три бусинки?

– По числу лет земной жизни Иисуса Христа, – сказал Лембит. – У всех такие четки. Ты – странный человек. А сколько, по-твоему, должно быть?

Лаврентий даже засмеялся от неожиданности такого детского вопроса. Кто же не знает такой простой вещи?

– Сто девять, – ответил он, указывая на свои четки. – По числу ступенек.

– Каких еще ступенек? – не понял Лембит.

– Ступенек на небо, – терпеливо принялся объяснять Лаврентий. – Ты что, и этого не знаешь? С земли на небо ведет длинная лестница. В ней сто девять ступенек. Когда человек умирает, душа его поднимается к Богу по этим самым ступенькам.

– Никогда такого не слышал, – покачал головой Лембит, и за ним другие рыбаки тоже подивились. – Откуда ты это взял? Лестница какая-то…

– Ну, вы прямо как дети, – пренебрежительно заявил Лаврентий. – Сразу видно, что не православной святой веры. У нас в Поморье каждый помор такое знает с самого детства. Короче, вот что: шариков в твоих четках маловато для меня. Есть ли у вас еще четки? Только железные…

Нашлись и вторые металлические четки.

– А что ты собираешься с ними делать? – осторожно поинтересовались рыбаки. Но Лаврентий, едва получив четки, сразу же утратил интерес к собеседникам и занялся дальнейшими приготовлениями.

– Когда сделаю, – увидите, – коротко ответил он. – Это необходимо. Без шариков у меня ничего не получится.

Между тем Степан уже догадался, что терзает Лаврентия: при пленении он остался без своего мешка с пожитками, а в нем была колдовская шапка. Без шапки с нашитыми бубенчиками никакого общения с потусторонними силами быть не может.

Игла и нитки нашлись быстро, так что Лаврентий увлеченно занялся изготовлением шапки. Взяв свою – стрелецкую форменную, он решительно отодрал меховую опушку из белки и принялся пришивать соединенные по три вместе железные горошины из эстонских четок.

Беспокоить его в это время было нельзя: Степан видел, как друг сосредоточенно трудится. Лаврентий склонился над остатками шапки и, пришивая шарики, шевелил губами, наверняка произнося сакральные слова специальных заклинаний.

Видимо, о чем-то догадывались и все остальные, потому что в кубрике пленников воцарилась тишина.

Наконец не выдержал Ипат. Долго наблюдая за всем происходящим, он уставился черными угольями глаз на Лаврентия и сказал, как будто выплюнул:

– Порчу наводить будет, окаянный.

Однако до настоящей порчи было еще далеко…

* * *

Свадьбу играли на палубе, при хорошем ветре и раздутых парусах. Словно все в природе благоприятствовало совершающемуся браку, которого так ждал и домогался капитан Хаген.

Паруса наполнялись свежим ветром, корабль шел вперед, но сейчас это никого не заботило. Только рулевой старался держать курс строго на запад. Команда уже несколько дней обсуждала предстоящую свадьбу своего капитана и готовилась к обещанному веселью.