Помощь Извне
Шрифт:
Михаил Гранд
Помощь Извне
Строфа ( I )
Mutato nomine de te fabula narratur… 1)
Сквозь грязное стекло пробивались солнечные лучи. В тусклом свете кружились клубы застарелой пыли. Комнатное пространство зависло в
После восьмичасового сна парень рефлекторно проснулся. Когда-то у него был энурез, но с тех пор, как он излечился в одной “конторе”, прошло уже почти пять лет. Сейчас же он опять обмочился, кровать под ним была обильно мокрой и теплой, и это почему-то его слегка успокаивало.
– Странно-странно, куда могла уйти мама, да еще в такую рань? – спросил он себя и пошел на назойливый звук.
Парня в черных тапочках и желтым пятном на пижаме зовут Джерри Томбстон, ему 20 лет от роду. По пути
_____________
Если изменить имя, – то история эта рассказывается о тебе… (лат.)
на кухню он завернул в туалет справить малую нужду. В такой спокойной обстановке, да еще после сна звук казался оглушительным. Это вибрировал магнит, присоединенный к холодильнику “Донбасс”. Под ним висела записка:
Завтрак на столе,
накрыт газетой.
Чай кончился…
Дальнейшее содержание послания обрывалось так же внезапно, как и бумага, на которой оно было написано.
– Что ж, поем без чая, – сказал парень к пустой кухне и сел за стол.
Вдруг выражение болезненного отвращения перекосило Джеррино лицо. В разбитом окне он обнаружил тело изувеченного ворона (причем, без головы). Оно застряло там, и пока умирая, пыталось выбраться, заляпало все стекла птичьей кровью. На столе, словно конфеты под елкой, были небрежно разбросаны насекомые. Все полумертвы, лежали на спине и конвульсивно подергивали лапками.
“Неужели Марго снова обрызгивала квартиру дихлофосом?” – подумал Джерри.
Приподняв газету, он увидел как таракан, размером со спичечный коробок, сидит возле его еды и чистит свои длинные усы. Заметив приближение руки, паразит мигом уполз, и кулак, со стуком, от которого по всему дому разнеслось мертвое эхо, опустился на дубовый стол, как на крышку гроба.
Нервным движением Джерри отер лоб. В замешательстве взял, как ему казалось бутерброд с ветчиной и сыром. Жадно затолкал пищу в рот и начал жевать. Хлеб хрустел под зубами, как вороний клюв. А может это вороний клюв хрустел, как сухарики. Покончив с трапезой, он произнес:
– Спасибо, все было изумительно вкусно.
Эти слова никому не адресовались. Они прозвучали настолько безразлично спокойным, будничным тоном (хоть кол на голове теши), что можно подумать, будто у него легкое помутнение в рассудке. Или, что тоже нельзя исключать, парень впал в некий гипнотический транс. Но, как бы там ни было, он взял записку с холодильника, и одетый в пижаму и тапочки пошел в магазин “Теремок”, где по статуту продавцы выходили на работу в забавных костюмах бурых медведей.
На улице стояло начало августа. Мир казался беззаботным и приятным; небо синее, местами покрыто клубами беловато-серого дыма, день ясный и чистый, как звук колокола. А легкий ветерок, проходя через его волосы, словно подтверждал все это.
Задуманный ни о чем, на своей волне, Джерри медленно шагал в продуктовый магазин. В теплом воздухе проплывал необычный, густой запах. Он казался материальным – гнилой и едкий, чем-то похожий на затхлую плесень. Приняв полную грудь этого удушливого газа, у него все вдавилось в груди, как под прессом. Сердце забилось в горле, и он задышал, как грузовик, поднимающийся в гору на малой скорости. Джерри торопливо зашагал и начал с мрачной решительностью переминать записку в руках, думая, что это список продуктов, который мама попросила его купить. Казалось, парень был целиком поглощен разглаживанием бумажки, но внезапно он поднял ее к самым глазам, словно молитвенник, и забубнил себе под нос:
– Завтрак на столе, накрыт газетой. Чай кончился… О, нет! Не может этого быть! Чай кончился, чай кончился… О, нет!
На траве между тротуаром и проезжей частью валялся перевернутый трехколесный велосипед. Одно из колес еще лениво вращалось, но когда он посмотрел на него, оно остановилось. Вдруг из ниоткуда в голову парня заплыл туман, черный дым, в котором то и дело вспыхивали искры, и надежно там сгустился. Его глаза неестественно блеснули, как у сумасшедшего, и в один миг что-то в них потухло. Так гаснет свеча на чьей-то могиле, захлебываясь в собственном парафине. Джерри сделалось плохо. Улица проплыла перед глазами, словно ландшафт за окном бегущего поезда. Пройдя по инерции еще несколько шагов, он рухнул на заасфальтированный тротуар, как мешок костей.
Строфа ( II )
Загадочное место – это первое, что пришло Джерри на ум, когда он увидел, где находится. Тусклый свет, идущий отовсюду, освещал стены из земли и досок. Этот свет не был похожим на электрический; он оказался слишком желтым и слишком слабым. Скорее, как у керосиновой лампы. По всему периметру помещения в пол и потолок упирались деревянные опоры, прям как в шахтах (которые того и гляди – сломаются). Под ногами пол был выложен ровной кладкой красного кирпича, затянутым сине-серым мхом и лишайником, как поверхность надгробий. А в центре зала располагалось маленькое отверстие, формой своей напоминающее канализационный люк. Свет, льющийся из него, манил парня внутрь. И тихий, непринужденный шепот взывал его подойти. Можно было разобрать два слова: “Благие намерения”.
– Благие намерения, – засмеялся он. – Слыхали мы о таком. Говорят, ими дорога в ад вымощена. Как я вообще мог очутиться в таком месте? Не видно ни входа, ни выхода, только круглая дырка в полу, с которой доносится причудливое бормотание. Это же безумие! Полная чушь! Я ведь сплю, – пытался утешить себя Джерри. – Верно?
Вдруг он стал сознавать, что все еще держит ту самую записку и отбросил ее.
– Подойди ближе! – раздался упрямый голос из отверстия.
Внезапно в его воображении промелькнул образ волка, одетого в костюм бабушки и говорящего Красной Шапочке: “Это чтобы лучше видеть тебя, милая. Пожалуйста, подойди немного поближе…”