Помощь Извне 2
Шрифт:
Михаил Гранд
Помощь Извне 2
Строфа ( I )
Годы бегут. Земля оборачивается вокруг своей оси. Восемь основных измерений, существующих во вселенной, без остановок плавно проделывают длинный путь туда и обратно по твердо намеченным траекториям, чем-то напоминающим параллели и меридианы на глобусе. Но кроме них есть еще одно…
Оно лишено границ, как космос, и времени, как бесконечность. Это промежуточная территория между светом и тьмой,
Ключевой мир расположен где-то глубоко-глубоко в пространстве, в некоей четвертой проекции. Он полностью обездвижен, зависший еще от начала времен и по сей день… да что там, навсегда. Это измерение первое и последнее, а вернее – девятое. Альфа и Омега. Так называемый “пуп земли”, вокруг которого все элементы мира находятся в постоянном движении.
На берегу спокойного моря, на светлом просторе одного из восьми основных измерений стоял мужчина, облаченный в черные рыцарские доспехи, что мрачный неон. Его смолянистые волосы развевались на легком ветру. Глаза казались немного затуманенными. Линия губ то сгибалась в дугу, концами направленную вниз, то принимала горизонтальное положение. Но внешний вид человека с такими признаками, особенно этого человека, похоже, ничего особого не означал.
Он смотрел на безликое небо. Его глаза закрылись… открылись… снова закрылись. Мужчина этот не принадлежал к людям преклонного возраста, он даже не был стар. Скажем, среднего возраста. Но лицо его было безобразно поморщенным, что свидетельствовало об извилистом и сложном жизненном пути. Все это подтверждал пронзительный взгляд, выдающий некую древность и сообщающий, что владелец этих глаз повидал намного больше различных событий, нежели обыкновенный человек, и за всю свою жизнь сумел позабыть изрядное множество всего, чем кто-либо когда-то только мог ведать. Это Ольгерт Вирт, он же – черный паладин, некогда занимающий ответственную должность хранителя таинственного оружия, называемого “Осколок Тьмы”.
Бушующее море уже несколько дней звало его придти на это место. Особенное место, как считали старожилы и прочие знающие люди. Здесь чувствовалась добрая энергетика, даже не смотря на опасность быть накрытым волной или попросту смытым потоком воды. Да и сама форма берега была маняще-интересной – как подкова, рожками обращенная к суше. Такая себе дорога, удаляющаяся вдаль моря почти на сотню метров, и по мере приближения к воде становящаяся все уже и уже.
Четыре дня и четыре ночи на море царил шквал, и вот лишь сегодня стихия воды угомонила свой пыл, потому что Ольгерт Вирт наконец-то здесь – стоит и слушает, полный внимания и терпения, как никогда раньше. Его доспехи изящно поблескивают, будто алмазы, плотно завернутые в тонкую бархатистую материю какого-то неопределенного темного цвета. Он готовый буквально ко всему, что бы ни приготовила ему на этот раз изменчивая судьба. Стоит неподвижно, затаив в сердце клубок веры в то, что удивить его больше нечем. От этого он витает где-то вверху в облаках, как тот воздушный шарик; счастливый, как устрица, беззаботный, как огурец. Но все же скверная мысль на уме немного дезориентирует его:
“Лишь бы подлое дуновения ветра иль коварные брызги воды не потушили мою маленькую искорку надежды…” – что ж, посмотрим, посмотрим!
Поскольку глаза его были плотно закрытыми, буйное воображение имело возможность рисовать нечто свое, чем оно и занималось…
Сознание Ольгерта Вирта перенеслось из белого дня – в темное время суток. Из берега в форме подковы в некое загадочное место, напоминающее дворик перед средневековым замком или каким-то необычным готическим собором.
Сооружение это было высоким и громоздким. Из-за грозовых
В подавляющем большинстве случаев подобными рисунками украшают здание внутри, но никак не снаружи – его фасадную часть, потому что внешние факторы, такие как: дождь, снег, холода или слишком жаркая погода – запросто могут повредить краску, и за недолгий промежуток времени работе художника придет конец. Но, не смотря на древность самого сооружения, эти безобразные рисунки выглядели почти как новенькие. Может быть, их только недавно нарисовали? Кто знает…
Странно, однако, но обнаружить окна в этом замке Ольгерт Вирт не смог. Да и парадных дверей, или каких-либо других дверей тоже пока не наблюдалось. Лишь посередине здания, высоко-высоко под пикообразным сводом крыши затаились два круглых окошка. Через их треснувшие стекла пробивался тусклый желтый свет. Они напоминали затуманенные глаза слепого старца.
Недалеко от левого края сооружения стояла удлиненная красная пристройка с квадратными окошками, зарешеченными металлическими гратами. Внутрь вела только одна маленькая деревянная дверь, в которую взрослый человек смог бы войти, только если бы хорошенько согнулся. Создавалось впечатление, что здесь проживает озлобленный на весь мир карлик и его семья.
Возле пристройки возвышалась башня. В светлое время суток и в безоблачную погоду, если приглядеться, быть может, можно было увидеть, что же находится на ее верху. Но сейчас не было видно, ни ее конца, ни края. Впрочем, так же, как и пиков на крыше замка, по сравнению с которым она была катастрофически маленькой, и выглядела, как здоровенная кирпичная игла.
“Что это за место?” – озадачился Ольгерт Вирт.
Он стоял в маленьком парке. Вокруг него находились клумбы с невиданными досель цветами, издающими слабое загадочное мерцание. Немного впереди раскинулась широкая скамья, на которую он решил присесть.
Из-за облаков выглянула луна, пролив свой свет на траву, на огромнейший замок с красной пристройкой и кирпичной башней, на клумбы, на широкую скамью…
Под лунным светом нимбы над головами “святых” засияли. Но освещение вечного спутника земли было каким-то неестественным, штучным. Оно было застывшее на одном месте, остановившееся, как поломанные часы – словно бы нарисованное на картинке, или запечатлено в фотографии.
Вдруг Ольгерту Вирту стало как-то тревожно на душе. Он почувствовал, что за ним нечто наблюдает. Но откуда велась слежка – было неизвестным. Мужчина осмотрелся и смог заметить, что парк окружает высокий кованый забор с острыми штырями на его верху. Ворота перед фасадной стороной здания, где он находился, почему-то отсутствовали. Неужели глупый архитектор ошибся в своих расчетах и сделал их с задней стороны? Возможно, парадные двери вместе с окнами тоже находились на другой стороне сооружения…
Небольшая территория дворика при замке освещалась лунным светом относительно хорошо. Но почему же тогда ему не было видно, что находится за этим забором? Почему Ольгерту Вирту казалось, что сразу за железными прутьями ограждения сплошной мрак? Кованый забор, а уже через сантиметр – тьма, густая и липкая, как смесь горячей смолы. Живая, движущаяся, способная в любой момент схватить, если подойдешь к ней слишком близко. Да, попадись кто-то в ее объятия, оттуда бы уже не выбрался. Потому что она мгновенно поглотила бы его и сожрала, растворив в своем горячем черном нутре.