Помощь Извне 2
Шрифт:
– Попытался вылезти на памятник и перевернулся вместе с ним, – взволновано рассказывал какой-то мужчина Джерри.
– Это все водка…
– …и белая горячка! – дополнила какая-то тетка с сигаретой в зубах.
– Ей богу, первый раз вижу подобное!
К месту происшествия набежало с десяток детей. Старший из них, лет двенадцати от роду, собрал четыре алюминиевые монетки, которые были разбросаны недалеко от постамента, и еще несколько минут тому назад являлись собственностью Ярослава Гвидоновича.
Все эти дети были из неблагополучной семьи Борщовых. Сложная жизнь, формируя их души, разрушала
Джерри представил себе, что эти семеро детей родят семнадцать, семнадцать родят семьдесят, а семьдесят родят двести. Он мысленно видел парад таких же голодранцев и дураков, шагающих в будущее, которые обитали в его измерении, в его стране…
Некоторые из них в босоножках с носками и шортах, поверх которых видно зад их нижнего белья, некоторые в спортивных костюмах Адидас и головных уборах, в народе называемых “кепкой воровкой”, некоторые в заляпанных подливкой униформах официантки, некоторые в слишком обтягивающих ноги штанах, приобретенных на местном рынке у продавца без лицензии, на которых маленькие ярлычки “сделано в Парагвае”, пришитые ко шву их вместительной задней части.
Меньшая девочка, лет четырех-пяти на вид сделала мину, будто ее тошнит от вида изувеченного тела. Она растопырила два пальца на правой руке и засунула это “V” себе в горло. Видимо, рвотный рефлекс у нее был притуплен, поэтому ей пришлось засунуть руку в горло едва ли не по браслет удачи – жировые складки на запястье, которые бывают у взрослых людей, но не у таких маленьких детей. После этого девочка наконец-то склонилась набок и рассталась со своим завтраком.
– Что ж… – произнес Джерри, скромно пожав плечами, по-детски. – Есть желающие убрать труп и поставить памятник на место?
Желающих не было. Все вмиг умолкли, некоторые же просто развернулись и ушли, дабы избежать никому ненужной работы. Парень снисходительно покивал головой и уже тоже собирался уйти по своим делам, как вдруг заметил, что к толпе присоединился старший брат Славка – Василий Гвидонович, а также его жена Вавилина.
Увидев мертвое тело, раздавленное бронзовым памятником, Вавилине захотелось вопить, как какой-нибудь женщине из историй Ветхого Завета, но она сдержалась и задушила звук рукой.
– Всему виной спиртное из твоей таверны, – пробормотал брат погибшего, дыхнув на Джерри перегаром.
Крупные мышцы, маленький член, такой он был, Василий Гвидонович. Такой же, как и его мертвый брат Славко. И его разглагольствования о спиртном были здесь абсолютно неуместными, потому что он сам употреблял его в чрезмерно больших количествах. И сейчас тоже находился “под градусом”.
Вдруг внимание оставшихся людей, разглядывающих памятник и мертвеца, обратилось на Джерри и Василия. Настроение толпы изменилось. Большинство, завидев родственника погибшего, перешли с нейтральной позиции – на его сторону. А те, кто были на стороне юноши – заняли нейтральную позицию.
– Давай, Васька, отомсти за брата! – посоветовал из толпы какой-то мужик.
– Да, покажи этому чужеземцу…
Что именно показать, уточнять не стали… и не подумали, что Джерри хотел бы на это посмотреть. Но как бы там ни было, похоже, безобразный
И если бы драка началась, то они бы с радостью подключились, так как ненавидели Джерри Томбстона. Ненавидели его за то, что он был богат и счастлив, и имел красивую жену с умной доченькой, и это он продавал им спиртное, а не они ему. К тому же большинство из собравшихся здесь людей были собутыльниками – как Славки, так и Васьки, и помочь последнему в таком “благородном” деле – это было солидарно с их стороны.
Но помимо простого люду здесь были и те, для кого первоначально была сооружена эта таверна. Двое рыцарей стояло у входа в здание, еще двое находилось внутри. Присутствие этих четырех человек убавляло у дикой толпы решимость и останавливало поток мыслей, направленных на какие-либо неадекватные действия.
– Послушай, парень, это все из-за тебя, – произнес Василий Гвидонович, указывая рукой на последствия белой горячки младшего брата.
– Из-за меня? – вспылил Джерри. – Ты хочешь сказать, что это лично я напоил Славку в таверне? Или это я заставил его взобраться на этот памятник, а потом перевернуться вместе с ним? – уточнил он.
– Нет, но…
– Ну, так знай, что если я услышу еще один гудок с твоей платформы, то твой зубной состав тронется!
– А… – хотел было что-то возразить мужик, но умолк, потому что издалека кого-то увидел.
Увидели и другие… они узнали его по походке, еще до того, как разглядели в лицо… потому и мгновенно затихли.
Воцарилась почти мертвая тишина. Двое рыцарей, стоявших у входа в таверну, поклонились. К сборищу люда поспешно подошел Ольгерт Вирт – мужчина с налитыми кровью глазами и могучими, приносящими боль руками. Пот градом катился с его лба, ноздри раздувались, губы были сжаты, а выражение лица казалось озлобленным и мрачным. Таким его никто в жизни еще не видел!
– У тебя есть претензии? Хочешь стать следующим? – поинтересовался черный паладин у Васьки. – Если так, то я с радостью оторву тебе голову и набью дерьмом шею.
– Не-не-не… – пытался поддерживать дискуссию Гвидонович старший.
Ольгерт Вирт резко схватил мужика за шею и прокричал эму в лицо:
– И это все? – спросил он, когда замер последний отголосок “не”. – Это все, что ты можешь сказать в свое оправдание?
Ноги Василия подогнулись, но черный паладин удержал его, всего лишь держа вытянутой правую руку и сцепив пальцы на дряблом горле. А когда Василий попытался вздохнуть, черный паладин торжественно посмотрел на него, и тогда еще и ткнул пальцем в грудь ради дополнительной аргументации.
– Так, коленом по яйцам, выбитая челюсть или перелом голени – выбирай!
– Господа, пожалуйста, простите его, – вмешалась Вавилина. – Это все подстрекательство, – она провела рукой по всем собравшимся здесь клиентам таверны. – Он не пытался придраться, он просто перепил, вот и все, – быстро проговорила женщина и схватилась опухшей от артрита рукой за руку своего мужа (тоже опухшую, правда немного больше).
Ольгерт Вирт посмотрел на Джерри и тот легко кивнул, после чего он отпустил шею Василия.